Индейцы, разделившись на три отряда, оставались на расстоянии примерно в три четверти мили и ничего не предпринимали, разве что делали какие-то насмешливые жесты. Располагавшиеся напротив профессора Лонгворта, вели себя наиболее оскорбительно.
- Джедедайя, - сказал он, - это может показаться моим недостатком, недостойным человека науки, но их поведение начинает меня раздражать.
Они находились неподалеку друг от друга, так что могли переговариваться обычным тоном.
- Мне кажется, они насмехаются над нами, - отозвался Джед.
- Я совершенно уверен, что так оно и есть, - сказал профессор Лонгворт. - Эти люди представляют собой странное смешение ребенка и дикаря. Если снова прибегнуть к математике, я бы сказал, что в них шестьдесят процентов от дикаря и сорок - от ребенка. Мне хочется наказать вон того индейца, делающего самые неприличные и оскорбительные жесты! Нет, я должен остановить вас, мой краснокожий друг, поскольку сами вы не остановитесь!
Он поднял винтовку с оптическим прицелом, ту самую, из которой убил шамана.
- Возможно, я окажусь не настолько успешным, как раньше, - сказал он. - Такие выстрелы удаются редко, но, надеюсь, я смогу намекнуть нашему другу апачу, что его поведение неприлично, и он должен образумиться.
Он долго и тщательно целился, после чего нажал на курок. Жестикулировавший апач внезапно замер и хлопнул себя рукой по плечу, после чего вскочил на свою лошадь и поскакал прочь. Другие апачи поступили так же. Профессор, отложив винтовку, взял бинокль.
- Я ранил его в плечо, - сказал он. - Это несерьезное ранение, но он его почувствовал, у него пошла кровь. Вы выказали себя слишком глупым, мой друг, оказавшись в пределах достижимости винтовки с оптическим прицелом, и заплатили за это.
Два других отряда апачей также отодвинулись по меньшей мере на полмили и остановились. Профессор удовлетворенно улыбнулся.
- Пока они на приличном расстоянии, - сказал он, - нет причин, по которым нам следовало бы отказаться от удобств нашего убежища. Герберт, принеси нам еду, а кроме того, думаю, наконец-то мы можем выпить этой замечательной, холодной воды, сколько хочется.
Герберт с охотой выполнил распоряжение, они подкрепили силы в тени деревьев. Одновременно с силами крепло мужество. Мальчикам казалось, что они могут выдержать сколь угодно длительную осаду, и единственное, чего надлежало опасаться, это нападения в темноте.
- Ночь будет темной? - спросил Чарльз у профессора; он также привык относиться к нему как к человеку неограниченных познаний.
- Напротив, - ответил тот. - Будет ясное чистое небо, полная луна и множество ярких звезд.
- Значит, они не смогут подобраться к нам незаметно?
- Полагаю, что нет. Поскольку наши острые глаза стали еще острее по причине страшной угрозы. Герберт, собери остатки еды. У нас много запасов, но, возможно, нам предстоит долгая осада, так что необходимо экономить. Вы с Чарльзом можете поспать, пока мы с Джедом будем наблюдать.
Никто из мальчиков не хотел спать, но оба через короткое время заснули. Пока они спали, двое мужчин внимательно следили за пустыней. Апачи по-прежнему были разделены на три отряда и пока, по-видимому, не собирались ничего предпринимать. Профессор Лонгворт, даже в бинокль, не наблюдал среди них никакого движения. Расположившись на отдых, индейцы намеревались ждать.
Солнце садилось. Холодные тени протянулись по раскаленному песку, череда далеких гор слилась с небом. Три точки на равнине, - три отряда апачей, - исчезли, но видимость оставалась прекрасной. Ночь наступила внезапно, показались звезды, яркие и многочисленные, как и предсказывал профессор. Он разбудил мальчиков, полагая, что сейчас лучше быть настороже всем; они заняли свои места и тоже принялись наблюдать.
Сон освежил их, они не сомневались в профессоре Лонгворте и чувствовали себя уверенно.
Они расположились в круге на равном расстоянии друг от друга. Профессор Лонгворт оставил бы двух мальчиков вместе, если бы это было возможно, но нападения можно было ожидать с любой стороны.
Чарльз смотрел на север. Он, подобно остальным, расположился с максимально возможными удобствами и ждал. Он сидел на краю склона, прямо за величественными деревьями, где мог видеть происходящее между ними, сам оставаясь невидимым. Его позиция была прекрасной. Он сидел на мягкой траве, ружье покоилось перед ним. Дневная жара спала, среди деревьев дул прохладный ветерок. Лошади и мулы устраивались спать среди высокой травы. Из колодца доносился слабый шум ручья. Над головой, на огромном шелковом синем куполе, танцевали и перемигивались многочисленные звезды.
Пустыня казалась идиллической. Те, кто скрывались в пышном зеленом оазисе, видели только мир и красоту, забывая о бескрайних песках. Но Чарльз не обманывался тишиной. Он пристально вглядывался в серое пространство пустыни. Луна и звезды давали достаточно света, чтобы он мог видеть на несколько сотен ярдов.
Прошло много времени. Четверо наблюдателей обменивались короткими фразами; изредка профессор Лонгворт, оставив свой пост, поочередно подходил к каждому и старался ободрить.
- Ночь будет светлой, - сказал он Чарльзу, - так что нам повезло. Апачи, зная, что мы будем за ними наблюдать, могут посчитать атаку слишком опасной и уйти. По крайней мере, я на это надеюсь, но, увы, это маловероятно.
- Я думаю так же, - сказал Чарльз. - Они от нас не отстанут.
- Очень возможно.
Профессор направился к Герберту, поговорил с ним, после чего вернулся на свой пост. Чарльз продолжал смотреть на пустыню, где не было заметно никакого движения. Прошло несколько часов, ночь действительно оставалась светлой. Луна и звезды светили ярко, Чарльз прекрасно видел все на расстоянии в четыреста-пятьсот ярдов.
Несколько раз он слышал шорох крыльев среди деревьев. Это поздние птицы возвращались в свои гнезда. С севера донесся слабый вой - на охоту вышел голодный койот.