Чарльз подумал, что уже наступила полночь; его глаза устали от пристального разглядывания серой пустыни. Теперь он видел даже то, чего в ней на самом деле не было. Эти объекты были созданы его воображением. Шло время, они исчезали, пока, наконец, один исчезать не пожелал. Это было всего лишь черное пятнышко на поверхности пустыни, маленькое и непроницаемое, подобно тени, но оно не исчезало. Это привлекло внимание Чарльза. Он сосредоточил на нем взгляд и увидел, что оно движется по направлению к оазису.
Чтобы быть уверенным в том, что воображение не обманывает его, он на некоторое время отвернулся, потом снова взглянул. Пятнышко было почти там же, - оно, казалось, немного приблизилось. Оно было совершенно плоским. Слово "тень" прекрасно ему подходило. Затем он увидел за ней еще одну "тень", потом еще и еще...
Чарльз приподнялся. Он видел их так много, что они не могли быть игрой воображения. Он старался рассуждать подобно профессору, точно и ясно. Сведя все к процентам и чувствуя, что положение становится серьезным, он тихо окликнул профессора Лонгворта, который тут же присоединился к нему.
- Вы видите вон там линию "теней", которые приближаются к нам? - спросил мальчик.
- Вижу, - отозвался профессор, - и эта линия "теней" на самом деле апачи. Ты прекрасный наблюдатель, Чарльз. Ты вовремя их обнаружил, так что теперь мы предупреждены. Позови Джедедайю и Герберта, и мы подготовим незваным гостям достойную встречу.
Чарльз тихо позвал остальных, и все четверо принялись наблюдать за молчаливым, зловещим приближением "теней". Чарльз почувствовал, как у него в венах похолодела кровь. Но жажда битвы проснулась в Джедедайе Симпсоне даже с большей силой, чем прежде. Он прицелился, но не нажимал на спусковой крючок, ожидая приказа от профессора Лонгворта, на которого с нетерпением поглядывал.
- Еще рано, Джедедайя, - прошептал профессор, - я скажу, когда. Чарльз, все ружья заряжены?
- Да, профессор.
- Прекрасно. Теперь разберем врагов. Герберт, твой - первый; Чарльз, ты берешь на себя второго; ты, Джедедайя, - третьего; мне остается четвертый. Я не буду считать или что-либо говорить. Но как только я кашляну, стреляем.
Чарльз поднял ружье и прицелился во вторую "тень", все еще медленно продвигавшуюся вперед. И принялся ждать. Вокруг все было тихо. Приближавшиеся апачи старались не шуметь, и, казалось, профессор никогда не подаст сигнал. Но он вдруг кашлянул, и четыре ружья выстрелили одновременно.
Двое из апачей по-прежнему лежали на земле, но уже больше не двигались. Другие двое, выбранные в качестве мишеней, вскочили на ноги с криками боли. Воины, располагавшиеся за ними, также вскочили и, издав воинственный клич, бросились к оазису. Но четверо защитников схватили заранее заряженные ружья и снова выстрелили. После чего заговорили их револьверы, и апачи остановились. Подхватив остававшихся лежать на поле боя, они быстро исчезли в пустыне.
Опять наступила тишина; казалось, бой длился менее минуты. Не осталось никаких его признаков, разве что пороховой дым, плывший среди деревьев. Испуганные животные, в конце концов, снова успокоились. Четверо перезарядили ружья и внимательно осмотрели пустыню. Никаких признаков апачей видно не было.
- Они рассчитывали застать нас врасплох, - сказал профессор Лонгворт, - а поскольку у них это не получилось, они вряд ли скоро предпримут вторую попытку. Апачи не любят нападать на хорошо укрепленное укрытие с отважными защитниками. Полагаю, остаток ночи пройдет спокойно. Так что вы, парни, остаетесь наблюдать, а я немного посплю.
Он так и поступил; завернулся в одеяла и уснул. Но другие не спали, хотя для наблюдения было достаточно двоих. Их нервы оказались не такими крепкими, как у великого ученого и философа. Но теперь Чарли и Герберт, вместе, смотрели в одну сторону, а Джед - в другую.
- Это хорошо, что апачи забрали своих товарищей с собой, - сказал Герберт. - Мне не хотелось бы видеть никого, лежащего там.
- Мне тоже, - ответил Чарльз, а затем, подумав, добавил: - Нам повезло, Герберт, или же Провидение благосклонно к нам. За все время, проведенное нами в пустыне, когда что-то случается, это непременно заканчивается в нашу пользу. Если бы не этот колодец, у нас не было бы ни единого шанса спастись.
Герберт кивнул.
- Даже ночь светлая, чтобы мы могли видеть приближение индейцев, - сказал он.
Они дежурили до наступления рассвета, когда взошло яркое солнце, и жар дня сменил прохладу ночи. К своему облегчению, они увидели апачей очень далеко.
Профессор Лонгворт проснулся и улыбнулся.
- Доброе утро, парни, - сказал он. - Мне кажется, у нас по-прежнему все в порядке: мы удерживаем дом, то есть этот колодец и полосу травы вокруг него. У нас идеальное место для защиты и отдыха, в то время как осаждающие должны терпеть все неудобства раскаленной пустыни.
Он осмотрелся в бинокль. Сейчас индейцы объединились в два отряда и завтракали. Белые люди, по всей видимости, в настоящий момент было последнее, что их интересовало.
- Они завтракают, - сообщил профессор Лонгворт остальным, - и это напоминание, что нам тоже нужно позавтракать. Но сначала нам следует напоить лошадей и мулов, и вы, парни, этим займетесь. Должен признаться, меня все больше и больше восхищает красота нашего временного дома, одновременно служащего нам фортом.
Он оглядел деревья, траву и колодец. Герберт и Чарльз напоили животных. Затем пополнили запасы воды для себя. Они позавтракали тем, что нашлось в их запасах, но Джед зашел так далеко, что развел из сухих веток костер и вскипятил кофе. Затем профессор Лонгворт оценил обстановку, и эта оценка ему очень понравилась.
- Наши враги, - сказал он, - должны будут отправить часть воинов на поиски воды, а также продовольствия. Для нас самое разумное - сидеть здесь и не высовываться. Больше всего нам следует опасаться ночи, но в это время года они в Аризоне светлые.
День выдался замечательным. Для наблюдения было достаточно одного, в то время как остальные отдыхали или занимались необходимыми делами. Наступила вторая ночь, такая же светлая, как и первая, с множеством звезд. Апачи, около полуночи, подползли ярдов на триста-четыреста к колодцу и произвели несколько беспорядочных выстрелов. Защитники не стали отвечать, а вскоре наступило еще одно утро, такое же жаркое, как и предшествующие.