Нед спокойно сказал:
— Поверь мне, у меня нет друзей при дворе.
Мэтью фыркнул — немного укоризненно.
— Ты провел там достаточно времени. Но мы оба наделали ошибок. Мы с тобой неудачно начали свой жизненный путь, Нед. Ходили к старому Ревиллу, старались быть теми, кем вовсе не были. Учителя. Музыка. Латынь…
— Ревилл хотел помочь нам, — сказал Нед. — И как-никак, это ты пропустил большую часть занятий.
— Я убегал по большей части потому, что мне было скучно. Господи Иисусе, ну что пользы было для меня в латыни или в модной поэзии?
— Я вижу, что математика оказалась полезной.
Нед указал на листки с подсчетами, и Мэтью рассмеялся.
— Значит, я не так уж и навредил себе. Но для таких людей, как ты и я, Нед, единственный способ выйти из вонючей бедности — это нарушать дурацкие законы.
Он откинулся на спинку стула и окинул младшего брата оценивающим взглядом.
— Ты все еще пишешь баллады?
— Да, — ответил Нед. — Да, признаюсь, я их пишу.
— Хорошо.
Мэтью потянулся через стол и придвинул к себе стопку бумаг неопрятного вида.
— Уйма народу жаждет баллад. Если ты вернулся на какое-то время, не напишешь ли несколько штучек для меня?
— Наконец ты решил приобщиться к культуре, Мэтью. Тебе нужны баллады на латыни или на французском? Или без затей — на английском?
Мэтью помахал рукой перед улыбающимся братом.
— Иисусе, Нед, я говорю серьезно. Послушай вот это. Это о лорде Сесиле и его друзьях в тайном совете. Где она, черт побери?
Он пролистал бумажки.
— Вот. Эти стишки расхватали на прошлой неделе.
Он ткнул пальцем в отпечатанный листок.
— Там еще и не такое есть — обо всех любовницах Сесила, и как он страдает от французской оспы. Говорят, он стал богаче самого короля. Можешь ты писать такие штуки? Используя сплетни, скандалы? У меня пай в печатной типографии в Ладгейте; мы продаем такие штуки дюжинами на улицах, по шестипенсовику за штуку. Это, конечно, частная типография…
— Ты хочешь сказать — не имеющая лицензии.
— Я все делаю по правилам! — возразил Мэтью. — Стин сделал для меня прекрасную лицензию, такой можно обмануть даже судью. Это золотая жила, Нед.
— Похоже, стоит попробовать. Это лучше, чем торговать шарлатанским снадобьем от чумы. Помнится, ты пытался этим заниматься, когда я был здесь в последний раз. Сколько баллад тебе нужно?
— Столько, сколько напишешь. Так ты это сделаешь?
— Сделаю. Если только ты сможешь устроить меня где-нибудь на недельку-другую.
Мэтью подумал.
— Здесь есть маленькая спальня на чердаке. Но крыша что-то совсем протекла. Знаю! Ты можешь пожить в той комнате над конюшней, в конце переулка. Ты ее помнишь, эту комнатушку?
— А что сталось с двумя шлюхами, которые жили там? Или я буду жить вместе с ними?
Мэтью потер нос.
— Они переехали. Вот тебе и кров, малыш.
Он стал рыться в кармане в поисках ключа.
— Пожалуй, — сказал Нед. — Спасибо, Мэтью. А как идут дела? Кроме баллад?
— О, процветают, Нед, процветают.
Мэтью допил вино и налил еще.
— Мой маленький братик, — фыркнул он, — снова дома. Кто бы в такое поверил? А теперь расскажи мне обо всем, что ты натворил.
В течение семи лет до того, как Нед бросил свое ученичество у столяра, чтобы искать фортуны при дворе, Мэтью с удовольствием пребывал на избранном им поприще, трудясь разнорабочим на лесном складе в Квинхите. Он не жалел о напрасном учении и о занятиях музыкой. Но годы, проведенные в воровском мире лондонского прибрежного района, оказались очень полезными для него. Он изучил трюки мелких уголовников и завел полезных друзей среди пьянчуг-головорезов, обитающих на пристанях. Когда он поссорился со своим мошенником-нанимателем, то сделал шаг вперед, покончив с работой и вступив в одну из банд; он обосновался в Аллее Роз и завел собственное дело, торгуя краденым.
Хотя Мэтью не одобрял придворную жизнь Неда, он всегда оставался горячо преданным своему младшему брату и теперь слушал, качая головой, короткий рассказ Неда о его странствиях и о том, что он пережил на Нидерландской войне.
— А теперь голландцы были вынуждены заключить мир, — пробормотал он. — Мир с проклятыми испанцами. Кто бы мог в это поверить? Если бы наш король и его советники не бросили бедных голландцев пять лет назад, это было бы совсем другое дело, Нед.
Им подали тарелки с супом, который повар Мэтью, Джон Тью, состряпал на кухне. Тью, старый и полуглухой товарищ Мэтью со времен лесного склада, был мастером вскрывать отмычкой замки на дверях и сейфах, и Нед всегда полагал, что Мэтью держит его у себя именно за это. Не за кулинарное же мастерство. Перекусив, Нед пообещал встретиться с братом позже в «Короне», где он также хотел потихоньку купить приличной еды. Потом он отправился в свое новое жилище.