Но Альбертус не мог сосредоточиться на работе. Он отослал мальчишку домой и снова встал на колени, не молиться, как следовало бы, но думая с тоской о письме незнакомца. Потом он надел старый плащ и шляпу и проверил содержимое кошелька. Там было несколько монет, которые он уронил, потом поднял, — волнение сделало его неловким.
У старого Альбертуса, страдающего ревматизмом, была тайна, о которой он стыдился рассказать кому бы то ни было. Он мечтал о том, что философский камень принесет ему не только золото, но также и эликсир, который вернет ему здоровье, и он избавится от стариковских морщин, как змея от старой кожи. Втайне он жаждал снова вкушать плотские наслаждения далекой молодости; но он никому не мог сказать о своих желаниях, потому что мастеру полагается быть чистым в мыслях, словах и делах. Альбертус очень старался, но часто грезил о мягкой коже и пышных грудях молодых девушек…
Он вышел из дома, старательно заперев дверь на все засовы. Потом быстро пошел по улице Святого Михаила, свернул за угол у церкви Всех Святых и красильных мастерских; прошел по узкому переулку туда, где по ночам кипела работа. Он постучал в крепкую дверь и лихорадочно задрожал, когда его впустили.
Увидев Альбертуса, девушки засмеялись и сперва попросили показать серебро. Но они были добры. Он бывал там много раз. Его провели по коридору в маленькую комнату, где усадили на стул; и там одна из них, стройная девушка с волосами цвета воронова крыла и бледным лицом, присела легко на его костлявое колено и спросила:
— Ты опять пришел подсматривать, старик?
В стене была дырка, через которую он и другие старики вроде него могли видеть, как молодые мужчины испытывают наслаждение с этими девушками.
— Да, — прошептал он. — У меня есть деньги, чтобы посмотреть. Но скоро мне понадобится большее…
— Ладно, старик. В следующий раз мы можем ожидать каких-то действий, да? — ласково пошутили над ним.
— Да, — сказал он упрямо. — Да.
— А кого из нас ты выберешь?
Теперь они уже громко смеялись.
Он коснулся плеча девушки, которая сидела у него на колене, той, у которой были блестящие черные волосы. Он думал о словах алхимика Фичино: «Ибо ворона из всех птиц самая богатая по цвету и текстуре…»
— Я выберу тебя, — серьезно сказал он.
Он подумал, что у прекрасного духа Джона Ди по имени Мадими внешность была, наверное, как у этой девушки. Старый Альбертус часто вызывал ее в снах и тонул в сладчайших грезах, просыпаясь обессиленным. Девушка, словно угадывая его тайну, улыбнулась и сунула в карман серебро, а потом вышла из комнаты. Его подвели к двери с решеткой, через которую он в муках томления смотрел, как бесчувственный тупица, не понимающий ценности волшебного сосуда, в который он грубо излил свое семя, овладел Мадими. Мадими притворялась, он это понимал; она уронила вьющиеся кольца своих длинных темных волос себе на белые груди, крича так, словно испытывала наслаждение от грубых ласк этого человека, от грубой силы, с которой он брал ее. Альбертус думал — скоро, когда я найду философский камень, у меня будет эликсир жизни. Скоро я буду снова молодым и сильным…
Он почувствовал руку у себя на плече.
— Все кончено, старик. Пора идти.
Он пошел домой в быстро исчезающем свете дня, уже сожалея о серебре, которое потратил так беспечно. Ему следовало оставаться в своей лаборатории, работать над делом всей его жизни на тот случай, если незнакомец вернется — незнакомец с письмом доктора Джона Ди к Ариелю…
Ах, он вел себя недостойно.
Он хотел было отпереть дверь в свою мастерскую, но потом понял внезапно, что она не заперта. Он задышал коротко и быстро. Возможно, он забыл в спешке запереть дверь как следует. Альбертус вошел и увидел при слабом свете очага, что в комнате кто-то есть, кроме него. Незнакомец. Тени делали лицо незваного гостя неотчетливым. Не тот ли это человек, что приходил недавно? Альбертус шагнул вперед, его старческий голос задрожал, когда он спросил с вызовом:
— Кто здесь?
Тут он понял, что это не тот человек, что приходил раньше, и что в комнате есть еще и другие — четверо, нет, пятеро; их присутствие наполнило старика страхом, от которого его и без того холодные конечности еще больше похолодели.
Он попытался было убежать, но двое вышли вперед и схватили его за руки, хотя он так ослабел от страха, что достаточно было бы и одного. Держа его, они начали задавать вопросы, двигаясь вокруг него в темноте так, что он не мог видеть, ни кто именно его спрашивает, ни кто причиняет ему боль. А они хотели знать, кто тот незнакомец с письмом и почему он приходил именно к Альбертусу.