– За милую душу, представь себе, – заметил граф. – Нет ничего лучше, чем хорошую водку сопроводить свежим ломтиком хлеба, покрытым маслом и отборной белужьей икоркой.
– Ну, ваше сиятельство, не ели вы ничего слаще репы, доложу я вам, – усмехнулся Микола. – Под водку непременно или огурец бочковой, или кавун соленый. А чтобы совсем хорошо было, так шкварки из курдюка, солью сдобренные, на ломтике свежей лепешки. Вот это еда так еда!
– Эка, брат, ты хватил, – парировал граф. – Это у вас в станице подобные разносолы. А здесь, в столице, где этот курдык возьмешь? Да и слово-то какое чудное. У меня иногда ощущение, что ты их на ходу придумываешь!
Билый не сдержал смеха.
– Курдюк – сие есть неотъемлемая часть барашка, при определенной термической обработке которой, а именно обжарке в казане, получается весьма сытная и вкусная еда, именуемая шкварки. А если к этим шкваркам добавить цыбулю, нут, пшено, воду и потомить на угольях с полчаса, то получится такой кулеш, я тебе доложу!
Микола прикрыл в упоении глаза, показывая всем видом, насколько вкусен, приготовленный в казане кулеш:
– Да и блюдо сие с историей, почитай, древней. Еще предки наши – запорожские казаки – сим блюдом трапезничали…
– Ну все, друже, попал в любимое русло, – прервал шуткой казака Суздалев. – Тебе дай только про старину своего народа поговорить. Помню ваши нескончаемые разговоры со станичниками на бивуаках, когда турка воевали. Но вот что-то не припомню, чтобы этим самым кулешом потчевали!
– Тю, так вы, ваше благородие, мыслями о молодой турчанке из горного селения, у которого мы недалече стояли лагерем, увлечены были, – тоже отшутился Микола. – Вот и забыл, как кулеш нахваливал. Гамаюн с Ревой фазанов тогда с рогаток набили. С них кулеша и наварили.
– Казаков твоих помню! Лихие ребята, – сказал граф. – Но вот что кулешом кормили, хоть убей!
– Даа… Лихие, – задумчиво протянул Билый. – Отвоевались хлопцы.
– А что так? – граф тоже стал серьезным.
– Горцев усмиряли, было дело. Один голову свою сложил за други своя. Другого ранили по-серьезному, – Микола старался не углубляться в мысли о своих боевых товарищах. Знал, что стоит только окунуться в воспоминания, так затянет, будто болото.
– Тогда помянем, – Иван потянулся было к графину с водкой.
– После, односум, – остановил его казак. – Ты обещал за игру подробнее рассказать.
– Хм. Эка тебя зацепило, – Суздалев слегка усмехнулся. – Значит, желание выиграть не исчезло?!
Билый в ответ покачал головой.
– Что ж, – мягко произнес граф. – Знать о своем противнике почти все – значит победить его на половину.
– Надеюсь, что вторая половина победы организуется по ходу действия, – утвердительно заметил Микола.
– Не совсем так, Николай. Не совсем так, – Суздалев внимательно взглянул на друга.
– Так расскажи наконец, что к чему.
– Да рассказывать много не о чем. Но есть несколько нюансов, – граф не торопясь намазал ароматного сливочного масла на поджаренный ломтик белого хлеба и сверху него положил добрую ложечку черной икры. Несколько икринок упали на белую салфетку, лежащую на коленях. Граф небрежно стряхнул их на пол. Также не торопясь, Иван Матвеевич отправил хлеб с икрой в рот и, растягивая удовольствие, стал тщательно пережевывать сочный бутерброд.
– Публика в игровом зале вполне константна и разношерстна, если так можно выразиться, – начал граф, отерев губы салфеткой. – В основном играют по-мелкому. Но есть несколько человек, которые за суммой ставки не постоят.
Граф сделал глоток воды из стакана, выполненного из чешского стекла и продолжил:
– Один из них сейчас играет в соседней комнате. И если у тебя цель выиграть, пока теоретически, коня, то и тебе, точнее нам обоим, нужно попасть в эту комнату.
– Интересно, что это за «один из них»? – с интересом спросил Микола.
– Личность, из себя особо ничего не представляющая, если бы не его наследство, полученное от отца, – сказал Иван и, сделав секундную паузу, словно обдумывая что-то, добавил: – Увы, ныне покойного.
– Стало быть, гроши у него имеются? – заключил Билый.
Суздалев вновь усмехнулся.
– Грошей как раз у него не так много. Но золота в избытке.
Казак вопросительно уставился на своего односума.
– Да-да, ты не ослышался. Настоящее золото, – граф с любопытством наблюдал за меняющейся мимикой Билого. – А как еще назвать породистых лошадей?
– Он что, лошадьми торгует? – Микола откинулся на спинку стула и взглянул в сторону зимнего сада. Парочка небольших птичек с красно-желтым оперением переговаривалась друг с дружкой заливистыми трелями.