Варвара Синичкина покосилась на проходящую мимо компанию веселых подвыпивших студентов и быстро приняла другое решение.
– Вы можете проводить меня до памятника.
Изумляться было некогда. Суздалев опять поклонился и зашагал рядом. Теперь добропорядочная акушерка не торопилась.
– До памятника и не дальше. И обещайте мне, сударь, не молоть любовной чепухи. Я от лирики и бывальщины устала! И в Париж меня тоже не зовите, я вам не модистка какая-нибудь.
– Хорошо. – Граф снова бесстрастно кивнул и решил помолчать. Ему было приятно находиться рядом с Варварой, пусть и отдаленно, но напоминающей Лизоньку.
Через три шага девушка не выдержала:
– Вы всю дорогу собираетесь молчать?!
– Но позвольте, – начал смущенно Суздалев. – Мне показалось, что вы мне запретили говорить.
– Вам показалось! Мне не интересна лирика! А в Париж я сама съезжу! Вот накоплю денег и обязательно поеду учиться! У меня на всякие глупости с мужчинами нет времени!
– Понимаю.
– Ничего вы не понимаете! – тут же отозвалась Варвара, фыркая. – Так ваша невеста умерла от чахотки?
– С чего вы взяли? – нахмурился Иван.
– Сейчас все умирают от чахотки! – Девушка беззаботно махнула рукой. Потом вдруг резко остановилась. Лицо ее вытянулось, и рот приоткрылся.
– Что такое? – забеспокоился граф.
– Боже! Я, кажется, поняла! Она умерла от аборта?! Это вы ее заставили сделать?!
– Да что вы такое несете, сударыня. Я был бы счастлив, если бы Лизонька родила мне детей.
– Это правда, граф? – Варвара испытующе смотрела на графа, сильно нахмурившись.
Суздалев перекрестился на возвышающиеся над крышами домов купола Исаакиевского собора. Он даже не мог сердиться на эту чудаковатую акушерку, живущую по своим принципам, правилам и уставу.
– Истинная.
– Верю, – нехотя призналась Варвара. В голосе ее слышалось сожаление – она точно хотела уличить графа во лжи. – Тогда от чего?
– Как вам сказать покороче. Она погибла из-за меня, во имя любви.
– Так значит, все-таки вы виноваты!!!
– Виноват, – тяжело вздохнув, признался Иван. – Но не так, как вы думаете. Она погибла не из-за неразделенной любви, а желая вытащить меня из… неприятной ситуации. Рискнула собой, своей жизнью и именем и погибла.
– Это, – ноздри Варвары от волнения затрепетали. Щеки покрылись румянцем. – Достойная смерть для женщины. Если рискнула собой ради вас и погибла, то, вероятно, вы очень достойный человек. – Девушка осторожно взяла Суздалева под локоток, и они медленно зашагали дальше. Иван промолчал. Чужая эмоциональная нестабильность его поразила. Казалась, девушка живет всплесками эмоций. И от крайностей ее зашкаливало.
– Чем вы занимаетесь, Иван Матвеевич? Служите?
– Конечно. Но сейчас я в отпуске.
– И отправитесь завтра в Париж? – спросила Варвара, поджав губы. Она уже была готова убрать руку. И сожалела, что доверилась графу.
– Нет, – усмехнулся Иван. – В Арктику.
– В Арктику? – изумилась акушерка. – Так вы военный географ?! Это же очень интересно! Вы – герой!
– Что вы, сударыня, нет, конечно. Это обычная экспедиция. Я знаю много настоящих героев. Вот, например, знаком мне казак. У него нет крестов. И на груди одна медаль, а подвигов он совершил на не одно поколение вперед. Или вот шведы, собираются на Северный полюс полететь на воздушном шаре. Вот это настоящие герои, потому что живут героической жизнью. У меня же все просто. Без всплесков.
– Военный географ, – восхищенно прошептала Варвара, цепко хватая Суздалева за предплечье. Глаза ее блестели от возбуждения. Граф кашлянул и вскинул бровь, решив не разочаровывать девушку. Кажется, она вообще не слышала, что он говорил до этого. Варвара смотрела на него с обожанием, и глаза ее теплели. Сама Синичкина размякала, из нее словно вытащили стальной стержень. «Что ж, военный географ так военный географ», – подумал граф и подкрутил лихой ус.
– Но разве можно находиться во льдах?! Это так опасно!
– Немного, – согласился Иван.
– А чем там дышать?! Боже мой, это сколько лишений вас ожидает. И невесты у вас нет… Погибла во имя любви. Как же я ей завидую! – горячо воскликнула Варвара.
– Чему же? – изумился Иван Матвеевич.
– Умереть ради военного географа!!!
– Я тогда еще не был военным географом, – поспешно сказал Суздалев. Только девушка его не слушала.
– Боже, – прошептала Варвара Синичкина и остановилась. Ноги ее слегка подкосились, и графу пришлось поддержать ее. Впрочем, акушерка быстро пришла в себя: обмороки – это было не ее; подошла к каменным перилам, облокотилась.
– У вас не найдется папиросы, Иван Матвеевич?
Граф растерянно протянул раскрытый золотой портсигар. Закурили.