— Чуть раньше мы с Хуном рассуждали, зачем эти негодяи хотели избавиться от меня. Мы пришли к заключению, что они предполагают, будто я знаю о них гораздо больше, чем знаю на самом деле. Но зачем убивать вас? Нападение на лодку было задумало после того, как вы покинули По Кая и Ким Сана. Постарайтесь вспомнить, не сказали вы во время обеда чего-нибудь, что насторожило их?
Ма Жунн нахмурился и стал сосредоточенно думать. Чао Тай теребил свои жидкие усики и наконец произнес:
— Вроде бы это был обычный шутливый разговор. Разве только… — Он в отчаянии затряс головой.
— Я упомянул о нашем походе к заброшенному храму, — опередил товарища Ма Жун. — Поскольку вы заявили на заседании, что собираетесь арестовать А Куала, я подумал, что не вредно будет упомянуть о том, что мы видели его там.
— Вы упоминали о том старом хламе в нише? — спросил старшина Хул.
— Да, — подтвердил Ма Жун. — Ким Сан даже поиздевался лад нами по этому поводу.
Судья стукнул кулаком по столу.
— Я понял! — воскликнул оп. — Это старье очень много для них значит.
Достав из рукава веер, судья начал энергично им обмахиваться, а потом обратился к Ма Жуну и Чао Таю:
— Послушайте, вам надо быть поосторожнее, имея дело с такими негодяями. А Куан перед смертью рассказал все, что нам было нужно, а те корейские лодочники, скорее всего, выполняли приказ Ким Сана. Они — пешки. Но если бы вы задержали Ким Сана, то мы бы уже разгадали всю головоломку.
— Да, — печально сказал Чао Тай, почесав голову. — Если бы я его поймал, надо думать, все было бы прекрасно. Но все произошло так быстро! Как говорится, все закончилось, не успев начаться.
— Забудь о том, что я сказал, — проговорил с улыбкой судья. — Я был не прав. Однако обидно, что По Кай видел вас в момент смерти Ким Сана. Теперь этот подонок знает столько же, сколько и мы. Если бы его там не было, oн бы не узнал, предал ли Ким Сан заговор или нет, и это вынудило бы его поволноваться. А волнение заставило бы его наделать глупостей — то есть выдать себя.
— Может быть, стоило допросить под пытками судовладельцев Ку и Йи? — с надеждой спросил Ма Жун. — В конце концов, их управляющие пытались убить меня и Чао Тая.
— У нас лет ни малейших доказательств вины Ку и Йи, — сказал судья. — Мы знаем лишь, что корейцы играют решающую роль в той преступной махинации, которую они хотели провернуть. Нам, в частности, известно, что они собирались контрабандой переправить золото в Корею. Судья Ван сделал неудачный выбор, доверив этой девушке хранение бумаг. Очевидно, она показала их своему другу Киму, а тот их украл, поскольку документы полностью его изобличали. Oни не посмели уничтожить шкатулку — побоялись, что судья Ван оставил записку, в которой указал, где находятся документы. А позже, если бы у нее не оказалось документов, ее бы арестовали по подозрению в краже. Возможно, по той же причине были похищены бумаги из архива судьи. У преступников, без сомнения, есть разветвленная сеть осведомителей. Даже в столице у них были агенты! Ведь каким-то образом они узнали об исчезновении женщины из дома Фаня. Во всяком случае, я уверен, у них была связь с этим надутым индюком, сюцаем Цзао. Мы собрали несколько разрозненных фактов, но ключа, который дал бы возможность разгадать эту запутанную историю, у нас пока нет. — Судья Ди глубоко вздохнул и добавил: — Уже далеко заполночь. Вы устали, поэтому отправляйтесь отдыхать. Старшина, по пути разбудите несколько чиновников и велите им написать объявления о задержании По Кая по обвинению в покушении на убийство. Пусть также дадут описание его внешности. И пусть стражники этой же ночью развесят объявления на воротах суда и на всех больших зданиях города, чтобы утром люди могли прочесть их. Если мы поймаем этого ускользающего от нас негодяя, возможно, у нас появится надежда раскрыть дело!
На следующее утро, когда судья Ди завтракал в своем кабинете, где находился также старшина Хун, вошел начальник стражи и доложил о просьбе судовладельцев Ку и Йи принять их.
— Передайте, — резко сказал судья Ди, — что я жду их на утреннем заседании. Все, что они хотят сообщить мне, пусть скажут публично.
Вскоре в кабинете появились Ма Жун, Чао Тай и Тан. Последний выглядел хуже, чем накануне: у него было серое лицо, руки дрожали. Заикаясь, он произнес:
— Это… ужасно! В наших краях никогда не было ничего подобного. Нападение на двух должностных лиц суда! Я…
— Не волнуйтесь, — прервал судья его причитания. — Мои помощники в состоянии постоять за себя.
При этих словах друзья просияли. На лице Ма Жуна исчезло выражение враждебности, взгляд Чао Тая смягчился, хотя искорки ярости еще мелькали в глазах.
Пока судья вытирал лицо горячим полотенцем, прозвучал гонг. Хун помог ему переодеться, и оба направились в зал заседании.
Несмотря на ранний час, зал был полон. Жители предместья, расположенного у Восточных ворот, узнали о схватке на лодке, многие успели познакомиться с объявлениями, развешанными по городу. Проводя перекличку, судья заметил в зале сюцая Цзао, Йи Пэня и Ку Менпиня, стоявших в первом ряду.
После удара молотком по столу, возвестившего о начале заседания, вперед вышел разъяренный сюцай Цзао. Он опустился на колени и взволнованно начал:
— Ваша честь, вчера произошло нечто ужасное! Поздней ночью моего сына Цзао Миня разбудило ржание лошадей в конюшне возле сторожки. Он пошел туда и увидел, что лошади очень возбуждены. Сын поднял на ноги сторожа, взял меч и пошел искать вора в кустарнике около дома. Вдруг ему на спину навалилась жуткая тяжесть, а в плечи впились острые когти. Минь упал лицом на землю, и последнее, что он слышал, было лязганье зубов возле его шеи. Он стукнулся об острый камень и потерял сознание. К счастью, подоспел сторож с факелом, но увидел лишь тень, исчезающую за кустами. Мы отнесли сына в дом, уложили и обработали ему раны. Следы от когтей на плечах были не глубокими, но кожа на лбу порвала. Утром он на какое-то время пришел в себя, но затем снова впал в беспамятство. Доктор Шень считает его состояние очень тяжелым, Я настаиваю, ваша честь, — продолжал Цзао, — чтобы суд принял решение о срочной поимке этого тигра-людоеда, который бродит по нашим лесам и убивает жителей.
По залу пронесся одобрительный гул.
— Сегодня же утром суд пошлет охотников, — объявил судья, — для уничтожения хищника.
После сюоцая Цзао место перед судьей занял Йи Пэнь. Выполнив необходимые формальности — он назвал свое имя и фамилию, — Пэнь сказал:
— Сегодня утром я увидел объявление о По Кае. Его участие в драке в корейском квартале не более чем вымысел. Я заявляю, что По Кай — сумасбродный и эксцентричный человек, но он не преступник. Хотя, конечно, я не несу ответственности за его поведение в нерабочее время.
— Когда и при каких обстоятельствах вы прииняли на службу По Кая? — спросил судья.
— Он пришел ко мне около десяти дней назад, ваша честь, — начал рассказ Йи Пэнь, — с рекомендательным письмом от Цзао Феня, двоюродного брата моего друга Цзао Хосиня. По Кай заявил, что недавно развелся с женой и что ее родственники чинят ему различные неприятности. По Кай оказался беспробудным пьяницей, но человеком неоценимых деловых качеств. Увидев объявление, я позвал своего другого управляющего и спросил, когда тот видел По Кая. Он ответил: накануне поздно вечером. Тот прошел в свою комнату, но вскоре слова появился с небольшой плоской шкатулкой в руках. Зная привычки По Кая, управляющий не обратил особого внимания на шкатулку, но заметил, что По Кай очень спешил. Перед уходом на судебное заседание я обыскал его комнату. В ней ничего не пропало, кроме кожаной шкатулки, в которой По Кай хранил свои документы. Одежда и другие личные вещи были на месте.
С минуту Йи Пэнь помолчал, потом закончил:
— Я бы хотел еще раз подчеркнуть, что не отвечаю за странные или преступные действия По Кая, ваша честь.
— Суд учтет это, — холодно произнёс судья Ди, — а также мои комментарии, которые вы сейчас услышите. Я не принимаю вашего заявления и считаю, что вы должны нести ответственность за то, что совершил ваш прежний управляющий. Он находился у вас на службе и жил с вами под одной крышей. Он принимал участие в тщательно подготовленном покушении на моих помощников. Вам предстоит доказать, что вы сами не замешаны в этом.