— Мы нередко ошибаемся в самых близких друзьях. Молодой Хоу — человек одаренный и, несомненно, многого бы добился. Но он решил поискать кратчайший путь к почету и богатству, пустившись во все тяжкие, а когда увидел, что близок к разоблачению, без колебаний решился на подлое убийство. Он занимал очень подходящее место для воплощения своих дурных замыслов. Благодаря своему дяде он всегда был в курсе дел Министерства финансов, а будучи секретарем суда, имел доступ ко всем документам. Именно он главарь всей этой преступной шайки.
Судья Ди провел рукой по глазам. Теперь ему стало понятно, почему Хоу семь дней назад, во время последней их встречи в «Беседке радости и печали», так настаивал на том, чтобы он отказался от назначения в Пэнлай. Он вспомнил мольбу, застывшую в глазах Хоу. По крайней мере его дружба не была такой уж притворной. А теперь именно он стал причиной краха Хоу. От этой мысли испарилось все его ликование по поводу успешного расследования.
— Как вы впервые напали на след? — безжизненным голосом спросил он у Вана.
— Небеса наградили меня особой чувствительностью к числам, — ответил Ван. — Именно этому дару я обязан своему быстрому продвижению по службе. Месяц назад я стал замечать расхождения в отчетах о рынке золота, регулярно поступающих в Министерство финансов. Я заподозрил, что в страну нелегально ввозят дешевое золото, и начал собственное расследование. Увы, мой писец оказался наушником Хоу. Поскольку Хоу знал, что мой брат служит судьей здесь, в Пэнлае, откуда поступало контрабандное золото, он сделал совершенно ошибочный вывод, будто мы вместе с братом трудимся над его разоблачением. Вообще-то, брат только раз написал мне о своих подозрениях, не является ли Пэнлай гнездом контрабандистов, но я никак не связал его смутные догадки с махинациями на рынке золота в столице. Хоу же повторил ошибку множества преступников, он слишком рано допустил, что разоблачен, и начал совершать опрометчивые поступки. Он приказал Ку убить моего брата и организовал убийство моего писца, взял из казны тридцать слитков золота и убедил дядю, что именно я виновник этих преступлений. Перед самым арестом мне удалось бежать и добраться до Пэнлая, где я предстал в образе По Кая, чтобы собрать доказательства виновности Хоу и тем самым одновременно отомстить за смерть брата и очиститься от ложных обвинений.
Ваше прибытие сюда поставило меня в трудное положение. Я и рад был бы действовать вместе с вами, но не мог себя обнаружить, ведь в таком случае вы обязаны были тут же меня арестовать и препроводить в столицу. Но я делал все, что было в моих силах. Я сблизился с двумя вашими помощниками и доставил их в плавучий бордель, чтобы навести на Ким Сана и корейскую девицу, которые попали под мое подозрение. В этом я вполне преуспел.
Он бросил взгляд на Цзяо Тая. Тот поспешно наклонился к своей чашке.
— Кроме того, я пытался обратить их внимание на приверженцев буддизма — но здесь особого успеха не добился. Я подозревал, что монахи замешаны в контрабанде золота, но не смог обнаружить никаких следов. Я держал под пристальным наблюдением храм Белого облака — плавучие бордели оказались прекрасным наблюдательным пунктом. Увидев, как раздатчик милостыни Цзыхай тайком выбирается из храма, я пошел за ним, но, к несчастью, он умер, прежде чем я успел расспросить его о том, что он собирался делать в заброшенном храме.
Я слишком настойчиво расспрашивал Ким Сана, и он начал меня подозревать. Вот почему он не возражал против моей поездки в Корейский квартал: думал, что заодно и со мной покончит.
Ван повернулся к Ма Жуну.
— Во время потасовки на барке они сделали ошибку, сосредоточившись только на тебе. Решили, что меня в расчет можно не брать и оставить на сладкое. Но я неплохо управляюсь ножом, так что вонзил его в спину того, что схватил тебя сзади.
— Это случилось как нельзя вовремя, — с благодарностью в голосе отозвался Ма Жун.
— Когда я услышал последние слова Ким Сана, — продолжил Ван, — и понял, что мои подозрения о контрабанде золота подтвердились, я взял челнок и поспешил забрать свою шкатулку, где были документы о сфабрикованном против меня обвинении и о махинациях на рынке. Мне надо было успеть прежде, чем сообщники Ким Сана украдут ее из моей комнаты в доме Ии Пена. Поскольку они подозревали По Кая, я сбросил эту маску и превратился в странствующего монаха.
— Учитывая, сколько вина мы вместе выпили, — проворчал Ма Жун, — можно было хотя бы в двух словах объясниться, прежде чем слинять с барки.
— Двух слов вряд ли было бы достаточно, — ответил Ван и обратился к судье Ди: — Эти двое весьма полезны, разве что манеры у них несколько грубоваты. Они у вас на постоянной службе?