Семагина Елена
Золото Чатырдага
Закатное солнце лениво освещало темнеющие вершины Чатырдага, Палат-горы, похожей на вздыбленные морские волны. Скала темнела лесом и трещинами, но ближе к подножию было заметно светлее. Аккуратная поляна радостно зеленела, создавая удивительный контраст с серыми скальными рёбрами, располагалась немного под уклоном, ограничиваясь густыми зарослями кустарника. За ними - невероятная по красоте розово-лазурная даль и знакомые всем туристам "ишачки" Чатырдага.
Группа путешественников устроилась на вытоптанной траве. В центре лагеря развели костёр, а чуть поодаль разбили две четырёхместные палатки, свалив рядом рюкзаки и сумки. Отдыхая после сложного подъёма, возле костра сидели двое парней-студентов, две девушки и мужичок средних лет. От него крепко пахло дешёвым табаком и уже выветрившимся перегаром, но хитрые маслянистые глаза глядели крайне внимательно.
Один из парней лениво перебирал гитарные струны, мурлыча под нос песню. Девушки сидели, облокотившись спина к спине, и неотрывно смотрели на огонь. Второй парень некоторое время вслушивался в мелодию, потом спросил, обращаясь к мужичку:
- Дядь Мишь, фляга в рюкзаке осталась?
- Ага, - лениво отозвался тот. - Сгоняешь, Тоха?
Юноша встал и направился в сторону палаток, быстро вернувшись с военной флягой, в которой весело плескалось недорогое вино.
Компания немного оживилась, песня полилась бодрее.
- Давай, Пашка, сыграй-ка нам что-нибудь походное! - предложил дядя Миша.
- Такого не знаю, - ответил парень с гитарой. - Лучше вы чего-нибудь расскажите. Сами же говорили, что с вами в походе интересно, много чего знаете.
- А то! - мужичок ухмыльнулся, похлопал себя по карманам старенькой мастерки, отыскал пачку папирос, спички и с видимым наслаждением закурил. Одна из его спутниц, худенькая до прозрачности девушка с бледным лицом, недовольно поморщилась и немного отодвинулась. Её подруга осуждающе посмотрела на дядю Мишу и сказала:
- Мы вообще-то тут свежим воздухом дышим!
- Ладно, не выступай! А то как заведу сейчас в Тысячеголовую - станешь тысяче первой! - и он сипло рассмеялся.
- В Тысячеголовую? - тихо переспросила бледная девушка.
- Ага, пещера такая. Завтра увидите... Там много людей погибло. Говорят, убили их в древности кочевники. Здесь вообще крови много пролилось - легенды об этом говорят. Вот ещё золотая россыпь...
- О, - Антон оживился и придвинулся к рассказчику. - Давай, дядя Миша, повествуй. Это мне интересно!
Девушка, осуждавшая мужчину за курение, на этот раз неодобрительно глянула уже на Антона. Тот сразу замолчал. А потом, слушая рассказ, украдкой поглядывал на неё, выхватывая взглядом из наступающих сумерек аккуратный профиль, острый носик и спутанные каштановые волосы, собранные в пучок.
А дядя Миша, между тем, продолжал:
- Есть такая легенда. Если вкратце, то здесь, недалеко прям, лежит груда золота. Принадлежит оно последнему крымскому хану Гирею. Для того чтобы получить наследника, его отец заключил союз с самим шайтаном. Как старик помер, молодой хан отправился к Чатырдагу, повстречал там нечистого и узнал от него, где лежит дьявольское золото. С его помощью он такую армию собрал, какой свет ещё не видывал.
Рассказчик замолчал, глубоко втянул тяжёлый папиросный дым и задумчиво уставился на карминовые перья костра. Паша, пытаясь скрыть заинтересованность, взъерошил короткий чёрные волосы и нарочито лениво протянул:
- Ну и что там дальше?
- Дальше? - сощурился дядя Миша. - А то, что народ предпочитает лишний раз не вспоминать! Кровь и лишения. Завоевал Гирей земли, много людей убил. Среди них девочка была, дочка угнанных в рабство родителей. Говорят, её кровь стала последней каплей, и когда хан снова вернулся к россыпи, скала обвалилась. С тех пор в Крыму золота не стало.
- Ага, хорошая сказка! - усмехнулся Паша. - Только мы уже не дети. Я думал, вы о каком-нибудь путешествии расскажите или истории.
- А я читала эту легенду, - несколько оживилась бледнолицая девушка. - Думала, её все знают, да, Оксан? - обратилась она к подруге.
Та лишь пожала плечами и ответила:
- Может, и читала в детстве. Разве сейчас вспомнишь?
- А я вот вам напомнил! - почему-то резко прервал их разговор дядя Миша, выбросил в огонь остаток папиросы и добавил:
- А теперь давайте, ребятки, к ночи готовиться, пока ещё что-то видно.
К тому времени скалу заволокло розовое марево, которое теперь медленно растворялось в сумерках. Заметно посвежело, очертания Палат-горы постепенно стирались.
Туристы быстро расстелили в палатках спальники, разложили вещи и провизию. Хмель и дурманящий горный воздух заставили вернуться к костру и встретить россыпи звёзд на полуночно-синем небе. Но скоро усталость взяла своё, и путешественники отправились по палаткам. Через четверть часа одна из них уже сотрясалась густым храпом дяди Миши, к которому присоединилось шумное пашино сопение.
Но Антону не спалось. Некоторое время он пытался устроиться в спальном мешке, вертелся и против воли прислушивался к звукам ночного Чатырдага: крикам одиноких птиц, мелким шажкам грызунов, бродивших вокруг лагеря, звону насекомых. Потом не выдержал, осторожно, чтобы не разбудить соседей, выбрался из палатки. С минуту постоял, наслаждаясь влажной прохладой, и пошёл по направлению к краю поляны.
Скоро Антону пришлось включить фонарик мобильного телефона, настолько темно оказалось в горах. При свете он дошёл до кустов, растущих, как он помнил, на краю крутого склона. А дальше - самое сердце горы. И где-то там скрыто золото...
"Всего лишь сказка", - подумал Антон. Он сел прямо на землю, выключил фонарь и прислонился спиной к тонкому деревцу. Скала слилась с небом, пространство обрело глубину, бархатистость и торжественность.
Звёзды качнулись и разом осыпались с небесного полотна. Далёкие хребты задрожали, растеклись, подобно волнам на море, захлестнули, закружили, а потом швырнули об землю так, что загудела голова. Гул превратился в грохот, переросший в чудовищный топот шагов. Затем - напряжённая тишина. Гора вернулась на место, седой смуглый старик, одетый в холщовую старомодную рубаху и шаровары, подошёл к Антону. Тот не удивился и не испугался, а только спросил:
- Вы кто?
- Я знаю твои мечты, - прозвучало в ответ. - Идём!
Палат-гора ухнула и приблизилась, так что все уступы и ущелья стали видны, как на ладони. В одном месте, под нависшим уступом, лежала груда камней. Сверху сорвалось несколько булыжников, которые с рёвом прокатились по склону. Раздался приглушённый голос: