– Это наши привычки, – пояснил Уэкки.
Сузука помнил, с каким воодушевлением началась работа. Громадные каменные глыбы, скрывавшие тайну корабля, дрогнули под их натиском. Маленькие камни выносили на поверхность, а большие отводили в море специальной лебедкой.
Азарт японцев передался и русским. Даже самые скептически настроенные часами стояли на берегу, наблюдая, как энергично копошатся в воде желтые узкоглазые человечки в своих диковинных масках. Ежедневно всех участников экспедиции атаковали репортеры.
– Мы работали в полной тишине, – усмехнулся Даниленко. – А эти капиталисты и часу не могут прожить без рекламы.
Михаил Андреевич кивнул:
– Что делать! Без этого они не продержатся.
Мио также помнил, как азарт сменялся раздражением. С каждым днем Катаока терял авторитет. Охваченные золотой лихорадкой, водолазы не выполняли его распоряжений, действуя по своему усмотрению.
Когда же директор попробовал отчитать самого независимого из них, Вакино, тот огрызнулся:
– Наверное, я так же заинтересован найти золото, как и вы. Между прочим, если кто-то забыл, я напомню: я один из главных акционеров фирмы и в случае удачи получаю проценты.
Таким образом, несмотря на уважение и любовь подчиненных, Катаока постепенно смещался на второй план. Его место занял Вакино. В этом властном, уверенном японце с иссиня-черными волосами было что-то такое, что заставляло верить ему. Его приказания водолазы выполняли беспрекословно.
Кроме того, на проценты претендовали еще двое – Иси и Ямомато. Другие, в том числе и Мио, работали за жалованье, правда, неплохое, и обещанную большую премию, если находка будет поднята на поверхность. В свободное от работ время японцы болтали с эпроновцами, непрестанно задававшими вопросы. Некоторым из них все казалось в диковинку.
Исламбеков, указав на Вакино, с самодовольным видом прошествовавшего мимо и не думавшего здороваться, поинтересовался:
– Чего это он такой? Насколько я понимаю, директор у вас Катаока.
Сузуки охотно объяснил:
– Он считает себя лучшим специалистом, и не без основания. Директору до него далеко.
Странный русский никак не мог взять это в толк.
– И все же он не директор.
– Он акционер, – пытался растолковать ему водолаз. – Он в доле, понимаешь? При таком раскладе вовсе не обязательно занимать главенствующие посты.
По его мнению, Мухтар так ничего и не понял. Для советских людей было чуждо такое понятие, как рабочая буржуазия.
– А почему ваш начальник питается вместе со всеми? Вместе со всеми живет в частном доме? Вы же капиталисты.
Подобные вопросы вызывали смех.
– Так, по-твоему, капиталисты не такие люди, как все?
Исламбеков пожимал плечами. Теория классовой борьбы крепко въелась в его плоть и кровь.
– Вот Като живет в гостинице.
Мио пожимал плечами:
– У него бессонница.
Русский не верил:
– Только поэтому?
Похоже, понятие «капиталист» в Советском Союзе приравнивалось к понятию «инопланетянин», и это забавляло японцев.
Однако сейчас, по прошествии времени, Сузуки признавал, что советские водолазы с твердыми понятиями о субординации не были столь неправы. Как ни хорошо знал свое дело Вакино, он не мог раздвоиться и руководить всеми операциями, а это влияло на ход работ. Сколько ошибок они допустили вследствие этого! Но тогда, увлекаемые азартом, водолазы ничего не замечали.
Полмесяца, окрашенные золотой лихорадкой, пролетели как один день. 8 августа по настоянию Катаока их команда устроила торжественный обед, посвященный годовщине поднятия золота в Средиземном море.
Мио вспоминал: этот день ничем не отличался от остальных. Работа шла полным ходом.
Настроение омрачил несчастный случай, произошедший у него на глазах. Щуплый матрос Генди, захватив лебедкой глыбу средних размеров, принялся поднимать ее на поверхность.