- А ты случаем сам не того?
- Кого, того?
- Не содомит?
- Конечно, нет! - возмущается он. - У меня жена и трое детей!
- Ну слава Богу. А по перетрахиванию женской половины деревни возражения есть?
- Нет, - тушуется поп, - это и вправду много хуже, чем этот... бордель.
- Вот видишь? Ты не безнадёжен. Кстати, если подумать, - передразниваю я его, - то бордель - это две вещи, секс и торговля. На которой не сильно и разбогатеешь. Ни то ни другое грехом не является. Так что про разврат не надо. Абрам, бордель тоже на тебе. Палатки для него получишь в обозе, а баб в деревне найдёшь. И смотри мне, если узнаю, что хоть одну из них силком заставили, пойдёшь сам по кругу. Тем более абун тут говорит, что мужеложство невеликий грех. Всё, разбирайтесь с деталями. Сахле - зайдёшь ко мне вечером на кофе. Пообщаемся.
Я оставил полковника с местными, а сам пошёл искать индианку. Неприятная попалась деревенька. Бедная, грязная, даже церковь построена кое-как. Староста на вид - кусок кала. И этот ужас у меня почти под боком. Надо будет проинспектировать окрестности, вдруг ещё где затесались очаги... нищенства, пожалуй. Правда, поп меня удивил. Надо же, не боится наорать на принца и может аргументировать свою позицию. Причём не зацикливается на догмах - подумал и остыл. Надо будет его показать Йесусу-Моа. Возможно, имеет смысл продвинуть парня по церковной линии.
Тем временем вместо Симран я нашёл своего сотника спецназа. Бравый вояка уже успел разжиться ломтем жареного мяса и готовился его употребить, но, посмотрев на мои голодные глаза, честно разрезал кусок надвое и поделился.
- Спасибо, Берхан, - я впился зубами в пищу. Поджаренная корочка хрустнула на зубах, и нежная мякоть прыснула соком по всему рту. - Вкуснотища! Умеют же, когда хотят. - Боец кивнул в ответ.
- Завтра ещё котлеты будут. Ачан нашёл двор с курами, там яиц много.
- Котлеты радуют, а деревня - нет. Хозяйство никакое. В Ардиббо у нас столько же народу живёт, но животины и полей в разы больше. Как, блин, этим не стыдно?
- Командир, ну ты и сравнил. Ардиббо - это почти Хайк. Тоже монастырская деревня. Да и ты подсобил за последние два года. А здесь... Чего им стыдиться? Все деревни такие.
- Как это, все деревни такие? - Под рёбрами у меня закололо льдом, а надкусанный ломоть мяса застыл у рта.
- Ну так... Эта деревня мало отличается от любой другой в Шоа или Гафате, да и вообще от всех амхарских сёл, что я видел. Даже айгуди так живут.
- Погоди, вообще все живут в таких деревнях?
- Нет, конечно. Негры живут намного хуже. Есть ещё Аксум, но это город, он другой.
- ...
- Командир, что случилось?
- Ничего... пока ничего. Пойду найду Симран. Ты её видел?
- Да, она повела Хитрого глаза купаться вниз по течению.
Действительно, поодаль виднелась тёмная ушастая глыба слона, весело пускающая брызги. Я пошёл в её сторону, пытаясь понять, как , блин, вся страна может прозябать в такой жуткой нищете, как эта гнусная деревня?
***
Сложно, ох как сложно. Он вздохнул и покачал головой. Двенадцать долгих дождей прошло с его рождения. Восемь из них - свежи в памяти. Народ, конечно, на память не сетует, но попробуй вспомни, как ты сосал мамкину титьку. Так вот, два долгих дождя тому назад жизнь была понятна. Скучна, но понятна - старшие матери вели народ по бескрайним полям, а бурые двуноги ходили по следам народа, как дети. Народ защищал их от хищников, а мелкие помогали народу там, где плохо работал хобот. Бурые хорошо понимают нас, а мы, в свою очередь, научились иногда понимать их...
И что же случилось? Какой-то светло-бурый двуног нашёл народ, долго говорил со старым понятливым двуногом, и случилось небывалое! Впервые за много поколений народ, хоть и временно, но разделился. Тот-кто-суёт-хобот-куда-не-надо, как звали его отцы и матери, или Хитрый Глаз, для двуногов, пошёл за старшей матерью, что согласилась идти на новые пастбища, так как отцы уже не раз гоняли его за непоседливость. Шли долго, под дождём, а когда пришли, то мир перевернулся.
Оказалось, что двуногов очень много и они бывают совсем разные. Новые двуноги жили в мёртвом лесу, они пахли и звучали совсем по-другому. Они дали народу еду в обмен на нашу силу. Больше того, их уже пережёванная пища помогла отодвинуть смерть на несколько лет от старшей матери и отца. Когда стачиваются четвёртые зубы, отцы и матери неизбежно погибают от голода. А теперь они смогут жить ещё много дождей. Он вспомнил, как недавно двуноги сделали старейшему отцу зубы из твёрдой жёлтой кости. Старик ярился два дня, его едва успокаивали матери и бурые двуноги. Но затем он стал жрать, как растущий детёныш.
Почти все светло-бурые общались с народом через бурых. Но были исключения - один из главных двуногов и его самка. Хитрый Глаз понимал, что у двуногов матери слушаются отцов, но лысый-непоседливый всё-равно ставил его в тупик. Молодой ещё, по меркам двуногов не сильно старше сующего-хобот, как он мог быть главным? Он даже не был отцом! А его самка не стала матерью, не смотря на то, что последние два дождя, как видел сам Хитрый Глаз, он её почти каждый день покрывал. Иногда прямо на спине сующего-хобот. При этой мысли он засмеялся.
Лысый-непоседливый что-то сказал своей самке, и он снова не смог ничего понять. Сложно... Звуки бурых двуногих были понятны. Звуки светло-бурых часто можно разобрать и понять. А звуки, которыми главный двуног общается с грустной-одноглазой... Зря он не слушал двуногов длинный дождь тому назад, когда они только начали ездить на его спине. Тогда они говорили мало и не сложно... Но сующий-хобот тогда совсем не разбирал звуки светло-бурых двуногов.
Не беда. Пусть сложно, пусть непонятно, но весело. Он повидал пустыню, новые реки, плавал в очень солёном озере, куда более солёном, чем Бескрайняя Вода. Хитрый Глаз носил холодную железную шкуру, как будто он и сам был двуногом. А главное - он победил страх перед красным цветком. Не просто научился убивать цветок водой - это сейчас может почти каждый из народа, но и брать его в хобот и не бежать прочь, лишь почуяв страшный запах. Так что теперь он и сам будет отцом - старшие матери не возражали, когда двуноги попросили мать для сующего-хобот. Они решили, что народ станет сильнее, если дети тоже смогут победить страх. Всего лишь два долгих дождя, а народ живёт иначе. А ведь много поколений они ходили по тем же землям с теми же бурыми двуногами...
Тот-кто-суёт-хобот-куда-не-надо скосил взгляд на "своих" двуногов. Грустная-одноглазая весела, а лысый-непоседливый наоборот грустен. Лучше пусть они оба обрадуются и развлекут его чем-нибуть новым. Он набрал в хобот воды и щедро окатил стоящего на берегу двунога.
***
***
Солнце перевалило зенит, но всё ещё жарило землю. Трава, местами вымахавшая в половину человеческого роста весело желтела, пряча от сурового неба свои более зелёные побеги. Волны озера невозмутимо плескались о берег, а дикий вопль беспощадно рвал тишину.