Дальше были проделаны стандартные процедуры с заполнением и подписанием всех необходимых документов — актов, протоколов, заключений и т. п. В общем, спустя где-то пару часов это место перестало чем-то отличаться от обычного спального района премиум-класса, расположенного на севере столицы. Все участники данного события разошлись выполнять свои повседневные дела, и вскоре эта ситуация будет растворена в их памяти, всплывая лишь в редкие периоды жизни, чтобы разбавить гнетущую рутину в каком-нибудь разговоре среди друзей, приятелей, знакомых или членов семей за парой бокалов пива или других горячительных напитков.
***
Такая практика взаимодействия сотрудников медицинских служб и правоохранительных органов не нова. Ещё в 90-х годах была разработана совместная инструкция, в соответствии с которой должны были действовать сотрудники этих ведомств. Но теперь в дополнение ко всем случаям была добавлена попытка суицида. Обусловлено это было тем, что в последнее время резко возросло количество подобных случаев. Особенно в крупных городах. И поэтому на уровне министерств было принято решение о привлечении на подобные выезды специалистов районных психоневрологических диспансеров. Но пока что такая деятельность велась исключительно в рамках пилотного проекта для оценки её целесообразности и эффективности, и затрагивала всего лишь несколько городов-миллионников страны, включая, конечно же, Москву.
Сказать честно, такое новшество мало пришлось по духу ментам, так и медикам. Первым — из-за того, что на месте происшествия их полномочия ограничивались и полицейские в какой-то степени переставали быть хозяевами положения, и нередко им приходилось идти навстречу медикам. Вторым же — по причине того, что их выдёргивали из уютных и насиженных кабинетов прямиком на улицы. Хоть за подобные выезды и полагалась определённая материальная надбавка к их зарплате, тем не менее большинство к этой затее относились весьма скептически. К тому же многие считали, что тех денег это не стоит, и поэтому старались максимально избежать такой непритягательной работёнки, учитывая, что ещё приходилось по итогу заполнять целую кучу бумаг.
Одним из таких сотрудников был врач психиатр-нарколог Михаил Григорьевич Рауцер. Или просто Григорич, как его именовали коллеги по работе и немногочисленные друзья. Михаил Григорьевич был достаточно высоким мужчиной сорока трёх лет, худощавого телосложения, с заострёнными чертами лица. У него были прямые чёрные густые волосы, спадающие до плеч, с небольшими седыми прядями. На кончике острого носа Григорич носил очки из тонкой оправы, из-под которых проницательным взглядом смотрели серые глаза. На самом деле он вполне мог бы обходиться и без очков, но они были важным аксессуаром в его образе, который представлял из себя смесь педантичного аристократа, мужественного гусара и уважаемого профессора. Дополнялось это всё тщательно подобранной одеждой и обувью преимущественно тёмных тонов. Чаще всего Григорич носил тёмно-зелёное классическое пальто с широким рукавом, бордовый кашемировый джемпер, тёмные хлопковые брюки и тёмно-коричневые классические туфли на шнурках, вычищенные до блеска. Также важным атрибутом его внешности был тёмно-коричневый кожаный портфель, сочетавшийся с цветом туфель и ремня. При первом впечатлении образ Михаила Григорьевича выдавал в нём весьма аккуратного и щепетильного человека. Но у него также были и кое-какие весьма отталкивающие внешние признаки. Жёлтые зубы и пальцы от постоянного курения сигарет, с которыми практически не расставался, и, как любой курильщик, становился очень нервным, когда они внезапно заканчивались. Также в моменты задумчивости и отрешённости он начинал облизывать губы и щёлкать суставами пальцев.
Характер у Рауцера был весьма своенравный. Хоть на первый взгляд он и казался довольно спокойным и рассудительным человеком, внутренне же больше преобладал пренебрежительно-надменный тон по отношению к большинству человеческих особей, с которыми ему обычно приходилось взаимодействовать. Обладая высокой степенью проницательности и даром убеждения, Григорич редко пускал эти навыки в полезное русло, чтобы принести какую-то пользу обществу. Скорее им чаще двигали интерес и любопытство с профессиональной точки зрения, и максимально эти качества включались тогда, когда его компетентность как специалиста подвергалась сомнению им же самим. Иными словами, в большинстве окружающих людей Михаил Рауцер видел в основном только подопытный материал, нежели живые души со своими радостями, проблемами и переживаниями. Но даже с таким подходом его отношение можно было бы оправдать, если бы Григорич занимался научной деятельностью, но, к сожалению, этого не происходило.