– Я новенькая.
– А зовут тебя как?
– Цея, – ответила Рия, это имя она использовала в мире рабов, так было проще и легче, девушка закрыла глаза, их перерыв может кончиться в любую минуту, нужно дать отдых усталому телу. Она угадала, окрик главного повара вывел девушек из раздумий, и они выскочили как ошпаренные в зал.
– Эй, Цея, вынеси помои и чтоб туда и обратно, у нас обед для наставников, не за горами, – крик повара разбудил в девушке желание как можно быстрее отсюда сбежать.
Рия схватила ведро с остатками еды, сброшенными в ведро после обеда студентов, и выскочила на задний двор. Она тащила ведро и наблюдала за слугами, шныряющими вокруг, большинство женщин уже не молоды, в летах, или же совсем юные девочки, таскали воду, стирали одежду и колотили ковры, мужчины, а их было не много, кололи дрова и таскали бочки с вином и корзины с едой.
«Пора уходить, сегодня ночью и уйду» – Рия уже выходила на задний двор за небольшую калитку, когда остановилась в ужасе. На небольшой дороге, ведущей к сточным ямам, стоял на коленях раб, черные волосы спутанным комков висели на затылке, рубашка порвана и открывает оголенную всю в порезах спину, а вокруг него стоят два молодых дракона и поигрывают, держа в руках довольно внушительные ремни, веревки – девушка даже описать их не могла, с нанизанными на них небольшими бусинами. Рия ахнула, когда веревка с нанизанными на ней бусинами прошлась по спине раба, но он даже не вскрикнул, хотя на оголенных участках появились красные метки.
«Знают же, как это больно и бьют с оттяжкой» – выдохнула девушка. А потом Рия услышала то, что ее очень заинтересовало, и она вся сжалась для того, чтобы лучше понять, о чем говорят эти господа.
– Отверженному место только в сточной канаве, вот там и живи, – один из молодых драконов, по виду из красных, даже одежда носила отпечаток принадлежности рода, еще раз ударил по спине раба, рассмеялся и показал на канаву, в которой плескалась зловонная жижа. Раб молчал, и оставался на месте.
– Он, наверное, глух как труп, может, ему поможем? – рука второго господина поднялась вверх, и послышался звук удара, раб вздрогнул, видно и у него есть порог боли, которую он мог вынести. Второй господин принадлежал к зеленым драконам, тонкая фигура, зеленый камзол, смеялся, видя, как появляются на спине раба красные точки, от его удара.
Рия начала вспоминать кто же такие отверженные, но в летописях о них ничего не было сказано, кто же он такой. А потом она увидела небольшую татуировку, сквозь порванную рубашку на спине: черный дракон распустил крылья, чтобы взлететь, татуировку дракона пересекал меч, который торчал в его груди, будто дракона закололи. Драконица Рии ахнула и заворочалась от боли или от тоски. И девушка решилась, она должна помочь, и она сделает это, девушка повернулась спиной к драконам и потащила по земле ведро, охая и ахая, всем своим видом изображая как же ей тяжело. Потом встала, вытерла лоб и, вздохнув, двинулась дальше, делая медленно шаг за шагом. Ее остановил окрик: – Эй, девчонка, ты куда идешь, не видишь разве, здесь господа развлекаются?
Рия встала и осмотрелась, она стояла рядом со стоящим на коленях рабом, но перед господами.
– Простите, – ее голос тронул, кажется бы любого, так она тихо и со скрипом в голосе говорила, даже умудрилась пустить слезу – я так устала, что голова болит, потому я вас и не заметила, а ведро такое тяжелое.
Бранд до сих пор помнил, как ему ставили эту метку, метку отверженного, метку раба. Клан черных драконов, там нет места жалости, нет места любви, но все-таки дети, рожденные в подземельях, любили своих родителей, и друг друга, им отвечали тем же. Когда брат вызвал его на дуэль, он и не думал, что все закончится именно так, но он победил, а потом был пир в честь его победы, он хорошо помнил, как его отец провозглашал его самым сильным из своих сыновей, и потом сон, который превратился в ад. Вот он опять стоит на коленях связанный в пещере, а над ним колдует брат, нанося руны на спину, запечатывая его дракона навсегда, а потом был долгий путь по пустыне, и эта пытка становилась почти невыносимой.
Когда его купили для утех молодых драконов в магической школе, он бывший принц понял всю жестокость этого мира, а ведь надежда еще была. Но десять лет рабства сделали свое дело, он замолчал, он стал относиться к себе как-то по-другому, перестал себя уважать, но когда на него упала эта девочка, он попытался остановить ее падение, а она как оказалось и не хотела этого, ее рука легла ровно на его руну, и его пронзила боль, боль, которая выворачивала суставы и ломала кости, боль стала бы невыносимой если бы не дракон, который проснулся в нем – опять. Проснулся и Бранд, открыл глаза, хотя до этого кажется, смотрел на мир, кажется, видел его, но уже не воспринимал. Эта девочка сняла печать? Но это невозможно, или возможно? Он повернул голову, на него взглянули изумрудные глаза в обрамлении пушистых ресниц, тонкие брови изогнулись в удивлении, и легкая улыбка озарила ее лицо.
Девушка закатила глаза, всем своим видом изображая обморок и стала падать, на стоящего на коленях раба, который даже не отстранился от нее, а попытался ее поймать, но она отстранилась, ее рука зацепилась за его плечо и легла ровно на татуировку, она направила на него силу золотых, золотой огонь, снимающий руны, разрушающий заклятия. Когда мужчина повернул голову, она увидела недоумение в черных глазах и страх, и она улыбнулась, а потом подмигнула. В этот момент ее рывком оторвали от стоящего на коленях раба и ударили, Рия отлетела к калитке, рассмеялась и вытерла рукой кровь с губы.
– Молодые господа, бить женщину – это ведь большой грех, – она полусидела на траве и смеялась, истерически.
– Да как ты смеешь? – молодые драконы пошли к ней с поднятыми кулаками, а она так и сидела на земле и смеялась. Когда над ней занесли ногу, она закрыла глаза, прикрываясь руками от удара, а потом тихо спросила: – Ты как жив?
Бранд увидев улыбку девушки обмер, когда же ее от него оторвали и отбросили к стене, он увидел кровь на ее губам и ее смех, который отозвался у него в голове тысячами колокольчиками, а его дракон, впервые проснувшийся за эти десять лет взревел, требуя отомстить, и Бранд встал. Он видел, как над девушкой занесли кулаки, и ударил, ударил магией смерти, которую сдерживали руны десять лет, а ведь он был сыном правящего клана, и отлично владел боевыми приемами клана черных драконов. Два молодых дракона упали и больше не подавали признаков жизни, черная магия сейчас витала над ними, полностью выжав их как фрукт, не оставив там ни грамма жизни, а девушка подняла голову и спросила: – Ты как жив?
Он сел перед ней и всмотрелся: худенькая, черные волосы разметались по лицу, выбившись из платка, яркие изумрудные глаза и свет, нет сияние, которое исходит от нее, ее бронзовая кожа, и такая притягательная улыбка.
– Кто ты?
Хриплый голос, которым не пользовались очень давно, но ничего он все восстановит, сейчас нужно спасти ее от смерти, да и себя не плохо бы.
Девушка протянула руку к нему и его озарила догадка, она золотая драконица – его золотая. Его дракон взвыл, и потянулся к ней, две руки встретились и две магии переплелись, черная и золотая двигались, будто в унисон, вместе, переплетаясь, но, не сметая друг друга, нет, они были равны и принимали друг друга, девушка смотрела на это светопреставление с восторгом, а он с ужасом.
– А ты кто? – ее голос отозвался в нем болью, дракон опять стучался в нем, прося его выпустить, прося дать ему возможность узнать свою истинную, встретиться с ней.
Бранд опомнился, нужно ее спасти, немедленно, если о ней узнают, ее убьют, ее отнимут у него, а этого не должно быть, здесь и сейчас он должен ее спасти.
– Как тебя зовут? – почти рычал он.
– Рия, а тебя.
– Бранд, и мы сейчас же уходим отсюда, – он выпрямился за последние десять лет впервые, расправил спину и поднял голову, а ведь это так чудесно быть опять свободным, быть опять тем, кем рожден.
Рия встала, ее кровь была на губе, и она невольно потерла щеку, на которой расползался синяк, от удара, Бранд протянул руку и провел, стараясь не причинять боли, как можно нежнее по щеке, и дракон опять взвыл. Девушка была ему по плечу, такая хрупкая и нежная, но ее глаза светились ярче всех звезд на небе, он не мог оторваться от нее, от ее запаха. А пахла она замечательно, солнцем, свободой. Свободой?