Вскоре меж осокой стали попадаться участки открытой воды – густой, темной, усыпанной точками ярко-зеленых растений… Трясина! Глядя на нее, путники невольно ежились и, старательно глядя под ноги, спешили по кочкам прочь – подальше от гибельного места… Но воды становилось больше; от каждого шага теперь путники с ужасом ощущали, как колышутся огромные пласты зыбучей почвы… Потревоженная трясина, словно предвкушая беспечную жертву, начинала волноваться, пугающе булькать, щелкать лопающимися пузырями, исходящими из недр болота; и тогда – с замиранием сердца, не помня себя – они кидались вперед, уже не разбирая следов и едва успевая вытаскивать из тины шесты – будто там, впереди, где прошли другие, только и было спасение от этой алчущей топи…
Павел с ужасом подумал о Даше – как она там? Он шагнул вправо, чтобы из-за спины верзилы разглядеть жену, но трясина под ногами угрожающе покрылась пузырями, и Павел поспешно вернулся на тропу. Он с ненавистью сплюнул: чертов дед поставил впереди этого молчуна! Словно он крепче его, будто они с Настей лучше спасут Дашу! Тьфу ты, о чем это я!
Павел, качаясь на кочках, прибавил шаг… Сколько еще осталось? Даша, кажется, едва идет! Скорее бы дойти, что ли!
Неожиданно он заметил, что вышагивающий впереди Семен стал растворяться в неизвестно откуда набежавшей дымке; Прохора и Дарью уже не было видно… Туман! Вновь туман! Откуда?
Набежавший туман был настолько плотным, что через несколько минут Семена уже не было видно; только по шуршанию осоки и чавкающим звукам утопающих в трясине сапог можно было понять, что он продолжал идти впереди. Но вот шаги замедлились; откуда-то из тумана донесся гулкий голос Прохора:
– Идем помаленьку! Стоять в трясине негоже! Даша, передай далее!
Вместо дашиного, послышался голос Насти:
– Идем помаленьку!
– Идем помаленьку! – совсем рядом вторил ей Семен.
Павел обернулся и, не останавливаясь, через правое плечо прокричал в молочную пелену:
– Идем помаленьку!
Внезапно, словно оглушенный, он замер: совсем рядом, где-то слева, впереди, что-то всплеснуло, будто от брошенного в воду булыжника – трясина издала глухой вздох, ходуном заходила под ногами дернина, и все смолкло… От ужасного предчувствия Павла подбросило на месте; он покосился на звук: из огромной густой воронки, от которой еще расходились мелкие круги, торчала рука – кто-то тонул… В голове выстрелило: «Семен!» В тот же миг из груди вырвался истошный крик:
– Тонет!!
Путаясь в лямках и не сразу догадавшись бросить шест и ружье, он дрожащими руками скинул рюкзак и, ухватившись за палку, стал лихорадочно тыкать ее концом в тянувшиеся к небу пальцы; они, казалось, уже не чувствовали этого: еще секунда – и, изрыгнув булькающий звук, трясина поглотила все…
Позади из тумана выскочил Савелий. Задыхаясь, он бросился на колени перед еще видимой воронкой и с ужасом взвизгнул:
– Кто это?
– Он!.. – дрожа всем телом, едва выговорил Павел.
Справа послышалось торопливое хлюпанье сапог и гневный голос Прохора уже совсем рядом прокричал:
– Чего стоишь, балда!
Бросив палку, Павел затрясся, медленно опустился на колени и закрыл ладонью глаза:
– Утонул!.. – тихо простонал он.
– Кто? – прогремел над его головой Прохор. – Чего молчишь? Кто? – Он остервенело потряс Павла за плечо.
– Семен… – захлебнулся Павел. – Я ничего не смог сделать!
Стало тихо.
– Ты что, парень? С мозгов съехал? – услышал он удивленный голос деда. – Семен же здесь, рядом!
Павел оглушенно поднял голову: из-за плеча охотника выглядывала недоуменная физиономия молчуна… Павел обмер, лицо медленно исказилось – вновь посмотрел на место уже пропавшей воронки…
– Э… да ты сам не свой, парень! Здесь он, здесь твой Семен! Ну-ка вставай, вымокнешь весь! – Он помог Павлу встать. – Хорошо еще сам не сиганул в омут! А ты не стой, Семен, рюкзак его достань – сейчас утонет! – Прохор покачал головой. – Что, значит, рост высокий – медленно до головы доходит… Ты что ж на крик не бежал, балда? Может, и не было бы этого с парнем!
– Не знаю, – угрюмо пробормотал Семен, доставая из воды рюкзак. – Думал, не может того быть…
– Не может… – прокряхтел дед.
За спиной застывшего в испуге Савелия показался Трофим.
– Что у вас здесь? Чего орали-то?
– Вот померещилось твоему сродственнику, будто Семен утоп. Спасать кинулся; чуть сам в трясину не маханул… – Он участливо поглядел на Павла. – Да ты не бери в голову – молодцом был! А то, что привиделось, – так это от усталости! Такое бывает с непривычки…