Воцарилось молчание, нарушаемое лишь бурными ветрами, испускаемыми свиньей.
По синему небу плыли тонкие облака. Горы вдали казались туманно-пурпурными, полупрозрачными.
Билл смягчился. В свином упрямстве Дунстан с Албором не виноваты, пусть они и не хотят видеть, как старую свинью поволокут на забой. Глубоко в душе — хотя, пожалуй, и глубже, чем час назад, — Билл тоже этого не хотел. Сколько он себя помнил, Бесси была частью фермы. Отец сажал Билла ей на спину и гнал по загону, ухая и вопя, пока мама стояла, цокая языком. И Дунстан с Албором орали, подбадривая. И даже старина Фиркин.
Но родители умерли так рано, а старый Фиркин сошел с ума. Бесси постарела и больше не может пороситься. Билл поневоле оказался хозяином почти разоренной фермы.
— Послушайте, — выговорил он спокойнее, — я не больше вашего хочу ее убивать. Но что мне остается? Консорциум снова повысил налоги. Я заплатил, в сундуке пусто. Если я хочу продержаться еще год, надо зарезать свинью и продать мясо как можно дороже. Так будет лучше и для нее, потому что следующей зимой она ослепнет и охромеет.
Снова воцарилось молчание.
— Билл, а можно подождать еще немного? — спросил Албор, передвинув соломину в угол рта. — Дать ей последний годок?
— Если дам, то забивать ее будет некому, — вздохнул Билл. — Здесь все уйдет Консорциуму, я окажусь в долговой тюрьме, а вы двое — в таверне старины Корнуолла, но без единого шека, чтобы заплатить за эль.
Батраки переглянулись. Наконец Дунстан пожал плечами и печально улыбнулся.
— Мне эта гребаная свинья никогда не нравилась!
Улыбка Албора была копией Дунстановой.
— Другое дело, — заметил Билл. — А теперь посмотрим, смогут ли три взрослых мужика перемудрить одно дряхлое животное.
Билл, Албор и Дунстан медленно, болезненно ковыляли к дому. Албор потирал тяжко ушибленное бедро. Дунстан выжимал грязь из промокшей, спутавшейся бороды.
— Все нормально, — утешил их Билл. — Попробуем завтра.
Потом он раскладывал свежее сено по кормушкам, загонял скотину в хлев. А после того наконец пришел к очагу, где грелся тяжелый железный котел с супом. Среди овощного крошева бултыхались жалкие куски курятины.
Билл никогда не давал цыплятам имен. Безымянных есть проще.
Он вздохнул, глядя на тихо побулькивающее варево. Следовало проверить жом для сыра, вынуть оставленное в маслобойке масло и разложить по горшкам и даже, наверное, проверить гроссбух, чтобы выяснить, сколько же и кому он должен. А вместо того Билл стоял у очага и глядел на суп.
Ночи на ферме тянулись долго. До деревни — пять миль полей и лесов. В детстве казалось — рукой подать. Но тогда были живы папа с мамой. Тогда Дунстан с Албором, а иногда и Фиркин, оставались на ужин, дом полнился смехом и шутками, скрипка пиликала до поздней ночи. Тогда хлопоты по хозяйству не казались серьезной работой, а куча дров в очаге, греющем весь дом, не считалась расточительством.
Дрожащий свет ложился на тяжелые шкафы, толстый дубовый стол, стулья. Билл изо всех сил цеплялся за воспоминания, не желая думать о сегодняшнем дне. А может, Бесси опоросится еще раз? Может, дать ей еще год? Хороший выводок принесет немало денег. Их почти хватит, чтобы свести концы с концами — конечно, если налоги снова не пойдут в гору. Плюс к тому — затянуть потуже пояс, поскрести по сусекам… а может, и продать пару стульев. Все равно нужен только один.
Надо верить: все получится, сбудется и станет хорошо. Хотя скорее Лол или кто-нибудь другой из пантеона вдруг объявится в обветшалом деревенском храме и осыплет всех золотом.
Медленное варево мыслей Билла прервал резкий стук в дверь. Парень глянул на толстую дубовую решетку, защищавшую окна. Дождь выстукивал сложный волнообразный ритм по соломенной крыше. Отсюда до деревни — больше часа ходьбы. И кому понадобилось тащиться в глухомань в такую пору?
Может, ветер обломал ветку и ударил ею в дверь?
Но постучали снова. Если это ветка, то уж очень настойчивая. Мощная, резкая — аж затрясся засов.
Билл снял котел с огня, затем быстро пересек комнату, отодвинул засов, открыл дверь и уставился в холодную ветреную ночь.
На пороге стояли четверо солдат и тяжело глядели из-под шлемов, с которых текла вода на большие солдатские носы. Большие солдатские пояса оттягивали большие мечи с рукоятками, украшенными рисунком пары нетопырьих крыльев. Эмблема Консорциума драконов. На тяжелых кольчугах висели мокрые кожаные плащи с такой же эмблемой.