Райвл спросил:
— Что это?
— Стейк, все джентльмены его любят.
— Да, если обедают у себя дома, а здесь это бесполезная трата мяса. Думаете его надолго хватит, если так готовить? С этого момента готовьте мне немного мяса с рисом.
— Да, сэр.
Он отрезал стейк и кивнул:
— Неплохо пахнет.
Затем проглотил рис и раскрыл рот.
— Что за черт с этим рисом. Он обжег мне рот, — Райвл сплюнул и запил бренди.
— Что с рисом? — Либби старалась казаться спокойной. — Я решила приготовить его по-бостонски, острым. Такое блюдо придает в пути силы.
— В самом деле? Тогда оставьте ваши бостонские штучки и готовьте мне нормальную пищу.
На следующее утро у всех в лагере болел желудок. Люди ходили, держась руками за живот, некоторые убегали в кусты, ругая повара и воду, которую пили. Шелдон Райвл выглядел отлично, прохаживался, давая указания. Он подошел к Либби, готовившей ему яичницу с ветчиной.
— В лагере только двое здоровых людей. Ваше бостонское блюдо сыграло плохую шутку.
Либби улыбалась и жарила оладьи по рецепту Ма Зеттель.
Райвл похвалил Либби за завтрак.
Либби протиснула в отверстие яйца и оладьи Блисс и Иден, в то время как свертывали лагерь. Либби уверяла себя, что все пройдет гладко. Теперь она могла в любой момент их показать Райвлу.
На следующий день, как только решили разбить лагерь, начался ливень. Либби только что начала тушить мясо, и вода залила кастрюлю. Она, быстро прихватив кастрюлю, скрылась в фургоне и зажгла керосинку. Дождь барабанил по крыше фургона.
— Мама, мне страшно, — тихо сказала Блисс.
— Не волнуйся, все нормально.
— А если ветер нас опрокинет? — шепотом спросила Блисс.
— Не опрокинет, вы же обещали быть храбрыми. Скоро можно будет выйти.
Едва Либби замолчала, как полог фургона приоткрылся. Либби обернулась и, увидев Джимми, подумала, не слышал ли он их разговор.
Он выглядел недовольным.
— Вы что, сумасшедшая? Готовить в фургоне, когда такой ветер? Леди, вы понимаете, что рядом с вами сто пятьдесят литров спирта. Один порыв ветра и вы взлетите на воздух.
— А что мне делать? — с облегчением спросила Либби. — Мистер Райвл хочет пообедать, а я не могу готовить снаружи.
— Скажите ему, что должны готовить в его палатке, — ответил Джимми, как будто для Либби это было то же самое. — Я бы не рисковал здесь с огнем.
Либби пришлось тащить посуду и керосинку в палатку Райвла. В палатке были все удобства: мебель, кровать, покрытая стеганым одеялом, складное кресло, стол…
Либби установила керосинку под насмешливым взглядом Райвла и боялась себя чем-то выдать.
— Должен сказать, что неплохо иметь рядом женщину. Она создает чувство домашнего очага.
— Вы женаты, мистер Райвл? — спросила Либби.
— Я? Женат? Зачем мне это? У меня есть экономка, куча слуг, которые делают то, что я им говорю, и не просят взамен новых шляпок. Что касается удобств, то их можно купить. Деньги покупают все. Я полагаю, вы это уже поняли.
— Не совсем, достоинство к примеру, не может быть куплено или продано.
— Когда дело касается достоинства, люди, которым надо выжить, теряют его. Вот мы доедем до золотоносных мест, и вы это поймете.
— Не хотелось бы в это верить, — сказала Либби.
— Или вы наивны, или хорошо играете свою роль.
— Что вы имеете в виду?
— Я вас не понял до конца, Элизабет Гренвил, — сказал Райвл, сощурив глаза.
— Или вы преданная жена и мать, или вы расчетливая леди, игрок, девушка из бара… ответьте мне?
— Я та, кем вам представилась.
— Вы оставили детей первому встречному, вы знаете Гейба Фостера…
— Я его встретила по дороге сюда.
— Понимаю, — усмехнулся Райвл. — Однако я склонен полагать, что вы с Фостером заодно.
— Абсурд! — отрезала Либби.
— Вы хотите доказать мне, что вас ждет муж, обливаясь от пота под калифорнийским солнцем.
— Думайте, что хотите, — Либби яростно замешала ложкой. — Там, где я живу, слову леди верят безоговорочно.
— Следите за супом, он закипает, — сказал Райвл.
Всю ночь лил дождь, ветер продувал все щели. Вода протекала там, где швы разошлись. Либби прижала к себе девочек.
Наутро дождь лишь моросил, но когда фургоны двинулись, то люди увидели перед собой не дорогу, а море грязи. Быки с трудом тащили повозки, возничие стегали их и кричали. Один за другим фургоны застревали в этой непролазной жиже.