Джимми подскакал к Райвлу.
— Я говорил вам не перегружать! — закричал он. — Вы должны хоть немного разгрузить повозки!
— Я не брошу ни грамма. Вы думаете, я тащу все это для своего удовольствия?! Снимите свои вещи и идите пешком! — завопил Райвл.
— Они и так все идут, все кроме Джексона, у которого лихорадка, — ответил Джимми.
— Холера? Тогда отойдите от меня.
— У него болотная лихорадка, он весь дрожит, — спокойно объяснил Джимми.
— Дайте ему мула, и пусть едет себе в Индепенденс, — заорал Райвл. — Мне не нужны больные пассажиры. Ты меня понял, парень?
— Но мистер Райвл… — начал Джимми.
— Я тебе плачу, так избавься от него и скажи всем, чтобы они сами тащили свои вещи.
— Мы не выберемся из грязи, — сказал проводник. — Каждая повозка разбивает за собой дорогу, делая ее непроходимой. Пойдемте за мной, вы скажете, что можно сгрузить, или я сделаю это за вас.
Они свирепо смотрели друг на друга как два бойцовых петуха. Райвл сказал:
— Мы все перераспределим.
Они подошли к фургону с провиантом. Либби затаила дыхание.
— Может, избавиться от части продуктов? — спросил Джимми. — Здесь и так слишком много для одного.
— Хорошо, — сказал Райвл.
Джимми запрыгнул в фургон.
— Что у вас здесь? — начал он, отодвинув мешок.
Либби воскликнула:
— Это мои дети! Я не могла их оставить!
Шелдон Райвл побагровел от гнева.
— Как вы посмели обмануть меня! Я же сказал — не брать свой выводок.
— Они не причинят вам беспокойства и пойдут пешком. Мы ничего у вас не просим.
— Ну да, конечно! Вы ни о чем не просите. Берите их и…
Он не успел докончить, как появился верхом Гейб Фостер и остановился между Райвлом и Либби.
— А вот и они — мои любимые маленькие леди. Я знал, что они далеко не ушли. Я рассказывал парням о вас. Они как раз хотели встретить пару красивых девчонок и с нетерпением ждут, когда вы им споете вечером у костра, — он повернул коня и поехал назад. — Даже вы не можете быть такой крысой, Райвл! — сказал Фостер.
Шелдон с презрением посмотрел ему вслед.
— Уберите их от меня! Если вы еще раз попытаетесь меня надуть, забудьте, что вы леди.
— Не беспокойтесь, пожалуйста, мистер Райвл, — сказала Либби.
9
Дневник Либби: «10 июня 1849. Нам не удается быстро продвигаться на юг. Мы завязли в грязи и разбиваем за собой дорогу, оставляем горы мусора. Так неприятно идти по липкой жиже, а москитам пришлась по вкусу наша светлая кожа. Дети и я все покусаны. Прикладываем грязь, чтобы как-то успокоить боль. Мы стали похожи на дикарей».
Прошло довольно много времени, когда часть товаров наконец была снята. Запрягли запасных быков. Одна за другой повозки с трудом продвигались вперед, по обеим сторонам дороги валялись мешки с беконом, одежда, железные плиты…
— Жаль, что у меня нет фургонов про запас, а то продал бы в Калифорнии их же собственные вещи, — сказал Шелдон.
Остановившись на ночь, люди так устали, что едва стояли на ногах, и даже Шелдон слишком устал, утомился и не вспоминал о еде. За день было пройдено только 12 миль.
В конце следующего дня добрались до первого парома. Повозки растянулись вдоль берега. Под лучами солнца мужчины ремонтировали колеса фургонов, шили из холста сумки, стирали белье в реке, стоя по пояс в воде.
Нужно было ждать три дня, пока подойдет их очередь переправляться.
Райвл предложил было взятку паромщику, но и это не помогло — слишком много вооруженных людей, чтобы пролезть без очереди. Наконец настала их очередь. Паром был сделан из восьми выдолбленных каноэ, связанных сверху досками. Либби казалось, что конструкция выглядела довольно скользкой. Она покрепче прижала к себе детей, когда волны захлестнули палубу. Но все обошлось — вся партия благополучно переправилась.
Леса кончились, и впереди лежали лишь бескрайние просторы степей.
Фургоны других партий виднелись на горизонте. Они и впрямь напоминали белые паруса на зелено-золотом фоне океанских вод.
Либби затосковала по дому: парусники в бухте Бостона, пляж в Кейп-Коде, пикники… Всю дорогу воспоминания терзали Либби. Как все сейчас было неопределенно: старая мебель, фотографии в больших рамках, мешки с инструментом или едой, могилы, которые были на каждой миле, только что захороненные с примитивными крестами и грубыми надписями: «Джозия Велдон из Буффало. Нью-Йорк. Умер 28 мая 1849 в возрасте 17 лет».
Либби внимательно читала каждую надпись, боясь увидеть имя Хью. Вдруг к ней пришла холодящая сердце мысль. Ей казалось, что скоро увидит имя Хью и ей не нужно будет больше подвергать опасности своих детей, и она сможет вернуться домой с чистой совестью.