— Грациас Диос, — Либби услышала отдаленный голос и плач ребенка. Кто-то взял ее за руку и вытер лоб.
Либби осторожно открыла глаза, боясь смотреть, не зная в аду она или в раю, и очень удивилась, увидев из окна зимнее солнце.
— Дон Мигуэль?!
Либби узнала его.
— Моя драгоценная синьора Либби, — сказал он.
— Сейчас день?
— Си. Навидад, Рождество. У вас рождественский малыш, — сказал дон Мигуэль.
— У меня малыш?
— Да, он сейчас спит. Замечательный мальчик, — просияла Кончита.
— У меня сын! — Либби закрыла от удовольствия глаза.
— Моя жена боялась, что мы приедем слишком поздно. Когда мы пришли, то нашли вас лежащей без чувств. Ребенок только что вышел. Жена всю ночь просидела у вашей кровати.
— Спасибо вам, — Либби дотронулась до ее руки.
Кончита принесла ребенка и дала его Либби.
— Как мы его назовем? — спросил дон Мигуэль.
— Он родился под Рождество.
— Иисус хорошее имя, — с благоговением предложила Кончита.
Либби улыбнулась.
— Я не могу назвать его Иисус. Представьте, я открываю дверь и кричу: «Иисус, пора завтракать».
— У нас так многих называют, — настаивала Кончита.
— Его будут дразнить в школе, но я могу назвать его Ноэль в честь дона Мигуэля.
— А почему не в честь отца? — удивился мексиканец.
— Его отец уехал, — сказала Либби. — Нужно забыть прошлое и думать о будущем.
32
Дожди прекратились, и пришла весна с теплым солнцем и новой зеленой травой. Ноэль Майкл рос день за днем. Он лежал на одеяльце, глядя на свою мать и сестер. Его черные глазки бегали, он улыбался, когда кто-нибудь к нему подходил. Либби готова была часами смотреть на него. Хватая своими маленькими ручонками за палец, малыш был само совершенство, и Либби думала, как она смогла родить такое чудо. Девочки играли с ним как с куклой. Они его таскали, завертывали в одеяло и надевали шляпку.
Ах Фонг с большим усердием ухаживал за огородом. Ах Фонг нанял четырех китайцев, которые уже собрали и продали первые кочаны капусты и на их место посадили семена овощей.
Из Сакраменто привезли саженцы фруктовых деревьев, сучковатую, кажущуюся засохшей, виноградную лозу, мешки с семенами кукурузы, помидоров, арбузов и перца.
У Либби возникло сомнение насчет перца.
— Купит ли его кто-нибудь?
— Все старатели любят джалапенос, — сказала Кончита, показывая на перец.
Лимонные деревья решили посадить рядом с домом. Дон Мигуэль предложил обсадить дом кактусами, чтобы скот не забредал на ее огороды, но Либби пропустила это мимо ушей.
— В один прекрасный день вы пожалеете об этом, — сказал он.
Дон Мигуэль подарил ей щенка, будущего сторожевого пса, целыми днями гонявшимся за котятами, которые спасались от него на крыше, где он не мог их достать. Щенок привязался к Либби и бегал за ней целыми днями.
Старатели опять вернулись к работе после трудной и тяжелой зимы. Те, кто приехал осенью, не смогли намыть в прошлом году золота и теперь были на грани голода. До Либби доходили слухи о грабителях и мародерах, но, занятая своими делами, она не обращала на них внимания. Иногда к ним забредали сбившиеся с дороги путники.
Однажды, развешивая белье, Либби услышала стук копыт. Она обернулась и увидела дона Мигуэля с сыном.
— Спасибо Господу, что вы в порядке. Мы думали, что бандиты и до вас добрались, — проговорил он.
— Бандиты? — заволновалась Либби.
— Мы перегоняли скот, и вдруг появились вооруженные люди, — сказал Мануэль.
— Они наставили на нас пистолеты, и я думал, что нам конец, но бандиты скрылись, угнав двадцать коров, и обещали вернуться, когда они их съедят, — добавил дон Мигуэль.
— Ужасно! — сказала Либби. — Но это не может продолжаться, надо ехать к шерифу в ручей Саттера! Вы запомнили их лица?
Дон Мигуэль отрицательно покачал головой и горько улыбнулся.
— Он палец о палец не ударит. Он янки, как и эти бандиты, и может, даже их друг. Здесь нет правды для калифорнис.
— Отец, мы должны собрать побольше людей и сами будем день и ночь охранять скот, — сказал Мануэль.
— Не люблю стрелять и убивать, и не хочу нести ответственности за кровопролитие, — сказал дон Мигуэль.
— Тогда что же делать?
Дон Мигуэль пожал плечами.
— Не знаю, сынок. На все воля Божья, — он повернулся и посмотрел на Либби. — Больше всего я волнуюсь за вас, синьора Либби. Пусть дети побудут у нас, пока все не успокоится.
— Спасибо, дон Мигуэль, — ответила Либби. — Но я не могу оставить свои поля. Я уже наняла четырех китайцев. Нужно снять урожай и поехать на рынок. Все мои деньги в банке, и в доме у меня нечего брать. Кроме того, я всегда держу наготове ружье, и Бастер лает, если что-то почует.