И всё же, слушая Джейме, Тирион больше сопереживал ему, хотя он почти не говорил о себе, всё время рассказывая о Серсее. Но в такие минуты Тирион словно слушал сказку — о ком-то другом, не о своей сестре. Возможно, так казалось оттого, что он видел Серсею глазами Джейме, глазами человека, любившего эту женщину всю жизнь и всю жизнь ощущавшего её боль, как свою. Тирион был рад, что у него нет близнеца. По зрелому размышлению. Хотя по размышлению более сентиментальному, он всё же иногда завидовал Серсее и Джейме. Они словно слышали друг друга через огромные расстояния, они способны были понять такие чувства друг друга и причины таких невообразимых деяний, какие никто больше не только понять был не в состоянии, но никогда бы и не пожелал понимать. Из-за этой же близости они могли быть жестоки друг к другу, как никто другой. И всё же ничему было не под силу разрушить их связь.
— А потом ты убил его, — сказал Тирион.
Джейме молча и серьёзно посмотрел на него.
— Она хотела, чтобы мы поженились под настоящими именами, чтобы это было правдой, чтобы бумага, которую мы получили, была настоящей.
— И она велела тебе убить его, — жёстко повторил Тирион.
Джейме снова помолчал, а потом пожал плечами, будто речь шла о пустяке.
— Да, — наконец признал он. — Но я смог убедить её не делать этого.
Тирион щёлкнул языком и приподнял брови в удивлении.
— Ты не убил ради неё, да мир и вправду изменился.
— На моих руках и так достаточно крови, — серьёзно ответил Джейме. — И на её тоже. Я сказал ей, что хочу, чтобы хоть одно счастливое событие в нашей жизни не было омрачено смертью. И мы отдали ему уйму денег.
Тирион кивнул.
— Самое милое в нашей свадьбе, — добавил Джейме, снова повеселев и приняв непринуждённый тон, — это то, что, в общем-то, почти ничего не изменилось: по сути мы как были Джейме и Серсеей Ланнистер, так и остались. Никаких, знаешь, споров о наследстве, положении. Довольно удобно, почему все так не делают.
— Таргариены делали, — напомнил Тирион.
— Серсея мне, кстати, всегда приводила их в пример, — кивнул Джейме.
— Они плохо кончили, — снова напомнил Тирион.
— Так и мы только чудом выжили, — беззаботно ответил Джейме, и Тирион рассмеялся.
— Рад, что твой сарказм остался при тебе.
— Рад, что кто-то этому рад, обычно бывало наоборот.
Вскоре Серсея позвала Джейме пожелать дочери спокойной ночи. Тирион поймал себя на умилении и решил, что стареет. После они втроём сидели у огня и пили вино; в какой-то момент Серсея присела на подлокотник кресла Джейме, и он обнял её за талию, а она его — за шею, и рассеянно гладила по волосам сзади, а Тирион смотрел на них и думал о том, как свободно они ведут себя, а ещё о том, как же, о боги, они похожи, и как же, о боги, они хороши. Раньше он не особенно обращал на это внимания, озабоченный тем, какие проблемы влекла за собой их связь. Но сейчас он просто смотрел на них, счастливый тем, что они живы и что все они могут вот так сидеть у огня и болтать, впервые за всю их сложную и злую жизнь, и думал: как же они хороши. Я всегда знал, что это так, но, кажется, только сейчас это вижу. Золотые близнецы, они были ослепительно красивы в юности, теперь они повзрослели, обзавелись морщинами и сединой — он заметил тонкую серебряную прядь, которую Серсея умело прятала в причёске — но их красота просто стала другой, и, когда они были рядом, она блистала ещё ярче, дополняла одна другую. С годами любящие супруги становятся похожи, но Серсея и Джейме были похожи с рождения, а теперь они стали словно двумя частями одного целого. Словно статуя из двух фигур, которую невозможно представить разделённой на две.
Серсея была весела, остра на язык, как всегда, но когда эта острота была направлена на Тириона, она казалась иной, чем прежде. Тирион слышал насмешку, резкость, свойственную всем Ланнистерам, но не слышал того, что раньше всегда было в словах Серсеи, обращённых к нему: презрения и желания оскорбить. Неужели она изменилась, снова гадал он. Неужели такое возможно.
Она — конечно, именно она — расспросила его об их теперешней жизни. Они уже знали условия, но она хотела ещё раз услышать подробности.
— Вы будете обеспечены, — заверил её Тирион. — Ланнистеры всё же Ланнистеры, так что изгоями на родине вы не станете. Многие будут рады вас видеть. А кто не будет рад — тот будет бояться меня. Да и вас не меньше…
— Наши дети? — спросила Серсея.
— Будут законными и не наследуют за вами никаких грехов. Аурелия сделает отличную партию, когда вырастет.