Выбрать главу

поразило веллара — необычное, какое-то постоянно изменяющееся,

непрочное, отчего сами глаза казались глубокими и колышущимися, точно

водная толща. Он вдруг понял, что начал разговор совсем не так, как

нужно — ему стало стыдно, будто он солгал близкому другу.

— Ну… то есть, я хотел сказать, что для всех в замке растения — это

только корешки и листья, — краснея, исправился он. — Я же сам считаю их

гораздо более достойными внимания!

— Ты интересуешься травами?.. — с ноткой недоверия в голосе спросила

логимэ.

Иштан только и ждал этого вопроса! Ощутив под ногами твердую почву, он

глубоко вдохнул и одним духом вывалил перед лесной эльфой все, что

думал о целебной силе растений, о сотнях их нераскрытых тайн, а заодно,

о собственных предпочтениях и особых интересах в этой сфере. И, о

счастье! — ему, похоже, удалось увлечь логимэ своим рассказом!

Через несколько минут между ними уже шла дружеская беседа. Лесная

эльфа внимательно слушала веллара и почти с охотой отвечала. На риани

она говорила чисто; лишь легчайший прелестный акцент слышался в ее

речи, и эта маленькая черточка делала ее еще прекраснее для Иштана.

Говоря с ним, она по-прежнему большую часть времени держала глаза

опущенными, но когда она вдруг взглядывала прямо, ее лицо вмиг

преображалось, точно прозрачная, колышущаяся глубина глаз бросала

таинственный отблеск на все черты.

— Мне удалось недавно выкопать один корень волчьей травы, — говорила

она, отвечая на длинную тираду Иштана о целебных корнях, которые

можно отыскать в местных лесах, — но я хочу поискать еще — хочу найти

такой, который бы рос в тени осины — говорят, они куда сильнее, чем

обычные…

— Я знаю, где их можно найти! — воскликнул Иштан, замирая от счастья —

неужели это сама судьба помогает ему! — Я бы охотно показал тебе это

место.

Он вдруг запнулся, бледные скулы снова залились смущенным румянцем.

— Если ты, конечно, хочешь…

Он ожидал, что логимэ начнет отговариваться, придумывая причины, по

которым не может пойти — да это было бы и неудивительно, учитывая то,

как долго они знакомы, но она повела себя иначе.

— Я была бы благодарна тебе, — просто, без кокетства, проговорила своим

необычно-ровным, мягким голосом, затем подняла глаза на веллара и

добавила: — Кстати, меня зовут Соик.

Иштан ощутил, как волна жара поднимается где-то внутри тела, растекаясь

по коже.

— Я знаю! — выпалил он, не смея ответить на ее взгляд.

Лесная эльфа невольно улыбнулась.

— А меня Иштан, — поспешно добавил он, тщетно пытаясь скрыть

смущение.

— Я знаю…

— Мы могли бы сходить в лес сегодня после обеда, — так же торопливо

предложил веллар.

— Хорошо, — просто отозвалась Соик. — Я буду ждать тебя сразу за

городскими воротами после третьей смены караула.

И, не дожидаясь ответа, обошла лунного эльфа и, продолжая прижимать к

себе корзиночку, удалилась.

Иштан еще некоторое время стоял, приходя в себя от волнения. Когда же

он снова приобрел способность связно думать, первая мысль была о

поведении логимэ — какая же она все-таки необычная! Так мало говорит,

и смотрит так редко и странно… О чем она думала, беседуя с ним? Может,

она считает его еще мальчишкой?! Иштан вздохнул — он ведь

действительно еще даже не принят в лунный круг…

Он ни разу не заговаривал с Кравоем о том, когда тот передаст ключ от

храма Эллар, доверенный ему Лагдом перед Великой битвой, — теперь же

молодому эллари как никогда хотелось поскорее получить его. Соик

увидит, какое у него замечательное, сильное виденье, и как он мудро

распоряжается им! Он покажет, как умеет сгущать лунный свет — лучше,

чем самые сильные взрослые веллары! Он пригласит ее ночью в храм,

чтобы она посмотрела, как прекрасен источник Эллар в лунном свете, как

сияют в его глубине серебряные блики! — Еще много подобных планов

возникло в бело-лунной голове молодого эллари, пока он дошел до своей

комнаты. Дойдя уже почти до самой двери, он вспомнил, что до разговора

с логимэ шел из комнаты — в храм, а потом, сам не зная отчего, перепутал

направление. Развернувшись, он почти бегом направился к выходу из

замка, на ходу осознавая, что уже существенно опоздал на урок.

Глава 3

Несмотря на всю похвальность, опасения Иштана по поводу опоздания на

занятия были совсем не обязательными: его слишком любили в храме и

простили бы куда больший проступок. Любили, во-первых, в виду его