пор жил там как молодой, но уже уважаемый глава своего клана. Он свято
хранил традиции рода Маграну, любил сына, верил в единственную
любовь на всю жизнь и готов был растерзать каждого, кто посмел бы
глянуть в сторону его кейнары, красавицы Эйзили, любившей его таким,
каков он есть, и снисходительно принимавшей его вспышки как ярости, так
и любви. Таким он был, и таким его знал и любил Кравой.
Но еще кое-что связывало их — Гердерик был там, когда погибла Моав…
Более того, именно его она закрыла своим телом во время стычки между
своим кейнаром, хэуром Сигартом и отрядом озерных эльфов, которым
руководил Гердерик. Так что по-своему он был в долгу перед Рас-
Сильваном, да и перед самим Кравоем, косвенной причиной чьих
страданий явился.
Они особенно сблизились после окончания Битвы, когда старший жрец
солнца призвал ирилай в лунный город — безотказный Гердерик тогда
провел почти год в Рас-Сильване, лишь на день в неделю вырываясь к
кейнаре и сыну. Когда же необходимость его присутствия отпала, вернулся
в Инкр, напоследок взяв с Кравоя обещание сразу же написать, если
только он ему снова понадобится. И вот теперь солнечный эльф, недолго
помучившись угрызениями совести из-за того, что заставляет почтенного
отца семейства скакать чуть не через полриана, решил воспользоваться
этим неосмотрительным обещанием.
Он был дома, когда вечером третьего дня до слуха внезапно донеслись
странные звуки. Сидевший за столом Кравой — в последние дни он много
времени проводил за книгами, пытаясь узнать все, что только возможно, о
венце Кайлала, — отложил очередной свиток и прислушался. Шум
доносился из коридора, с нижних этажей: похоже, кто-то настойчиво
пытался проникнуть в замок, а стража не менее настойчиво этому
препятствовала. Слышались голоса, их перемежал звон оружия — пока
еще незлой, но уже настораживающий. Голоса постепенно повышались,
становясь все более нетерпеливыми. Один из них звучал особенно
возмущенно — в нем слышался сильный акцент с ударением на первый
слог:
— М
Л ухоморы!
Л Арфисты!..
Лицо старшего жреца расплылось в улыбке. Быстро сунув свиток за
пазуху, он вышел из комнаты и поспешил туда, где назревала ссора. Он
явился как раз вовремя: еще пару минут — и конфликт перешел бы в
драку. Трое одетых в светлое стражников-эллари сгрудились вокруг
широкоплечего воина в длинном плаще с пышным меховым воротником,
пытаясь не пропустить в замок, над всем этим, взявшись невесть откуда
внутри здания, злобно метался ветер. Кравой быстро протиснулся между
спорящими.
— Гердерик! Как я рад тебя видеть! — воскликнул он, подходя к другу. —
Ты, как всегда, вносишь разнообразие в нашу скучную жизнь…
Лицо озерного эльфа пылало возмущением, мохнатая шапка из чернобурки
с висячим хвостом съехала набекрень, торчащие из-под нее растрепанные
волосы цвета воронова крыла придавали ему особенно воинственный вид,
голубые глаза сверкали, меча молнии. Порыв холодного ветра ударил в
лицо Кравою.
— Эти Лпоганки хотели отобрать у меня меч! — вскричал ирилай, похожий
на грозно нахохлившегося петуха. — Мол, с оружием в замок нельзя! А я
им сказал, что для этого им придется сначала меня
Л убить!
— Ну, не сердись… — улыбнулся Кравой, становясь между Гердериком и
все еще недовольными эллари. — Они ведь только исполняли приказ.
Пойдем лучше выпьем вина — тебе надо отдохнуть с дороги…
Он примирительно взял друга за плечи. Один из стражников со злостью
вложил вытащенный было кинжал в ножны.
— Приказ один для всех, — процедил он, зло поджимая бледные губы на
утонченном лице и косясь на мохнатую фигуру ирилай. Ветер, взвившись,
затрепал светлые волосы эллари. — Входя в замок, каждый воин должен
сдать меч, и озерных эльфов это тоже касается!
Гердерик рванулся из рук солнечного эльфа, но тот предусмотрительно
схватил его покрепче.
— Еще одно слово и я его тебе Лподарю! — заорал он, тщетно пытаясь
высвободиться. — Предварительно воткнув в твою хилую тушку!
— Гердерик, пойдем! — твердо сказал Кравой и, не дожидаясь второй
волны ссоры, силой увлек все еще упирающегося друга за собой.
Через несколько секунд оба уже быстро шагали по коридору. Все еще
растрепанный, но уже немного успокоенный, Гердерик шел рядом с
Кравоем; его лицо снова приобрело привычное твердо-внимательное
выражение. Солнечный эльф с улыбкой искоса поглядывал на друга,