движением развернул его на столе перед ирилай, предварительно сдвинув
в сторону тарелки. Гердерик с грохотом опустил стул на место и воззрился
на документ.
Его центральную часть занимало большое — вероятно, в натуральный
размер — изображение короны; рисунок был очень подробным и поражал
великолепием — так что можно было лишь представить, какой
драгоценной красотой обладал оригинал. Двенадцать золотых зубцов
венчали корону по всей окружности: в передней части они были короче и
удлинялись к задней, словно лепестки, так что самые длинные и сложные
в узоре располагались сзади. В центр каждого из зубцов был вставлен
овальный желтый камень. Все это вместе — и очертания, и камни, и
золотая чеканка и другие узоры, густо испещрявшие венец, производило
впечатление законченности и красоты, исходящей из совершенного
сочетания форм, материалов и орнамента.
Некоторое время эльфы, склонившись над столом, изучали свиток. Кравой,
весь напрягшись, ждал, что скажет Гердерик, но тот молчал… Тогда он
решил начать сам: набрав в легкие побольше воздуха, он изложил перед
озерным эльфом все, что знал о короне Кайлала, — начиная от легенды о
двух братьях и заканчивая недавним приключением Коттравоя в лесу. Он
говорил, с каждым словом все больше волнуясь и вдохновляясь — начатая,
как простой пересказ, его речь превращалась в пламенный призыв.
Гердерик слушал — так, как умел слушать он один: не перебивая,
внимательно наблюдая глазами за собеседником и ловя каждое слово и
жест. Он дал краантль высказать все, что тот мог сказать; после этого,
выждав на всякий случай еще пару секунд, снова задумчиво откинулся на
стуле. Кравой не сводил с друга нетерпеливо-выжидающего взгляда.
— Ну, так что думаешь?! — не выдержал он.
Озерный эльф окинул его с ног до головы неспешным оценивающим
взглядом.
— Кейнару тебе найти надо — вот, что я думаю. Кей-на-ру! Хоть будет, чем
голову занять! Да и все остальное тоже… Глядишь, лишние мысли-то сами
и выветрятся.
Кравой с досадой махнул рукой.
— Ну вот, я тебе дело говорю, а ты!.. — Он отхлебнул вина. — Нет, друг,
не для меня все это — не хочу я никакой любви… Хватит уже с меня!
— Можно подумать, Эллар станет тебя спрашивать, хочешь ты или нет!
Увидишь какую-нибудь красавицу и, хлоп! — уже и не помнишь, как тебя
зовут. А как вспомнишь, так уже стоишь по колено в фонтане, мокрый как
курица, а лучший друг тебя водой окатывает — так ведь в вашем лунном
бассейне свадьбы гуляют? А ты не можешь и слова сказать, только
улыбаешься, как дурак, а чему — и сам не знаешь…
Кравой рассмеялся — обескураживающая простота рассуждений ирилай
всегда восхищала его! На мгновение он даже отвлекся от короны.
— Это все прекрасно, но, боюсь, не стоять мне мокрому как курица, —
покачал головой он. — Та, которую я хотел назвать своей кейнарой,
погибла, а другую я не хочу… Доживу уж как-нибудь один. К тому же мне
нужно воспитывать Аламнэй — где уж тут взять время еще и на кейнару!
— Ладно-ладно, посмотрим еще, — отмахнулся Гердерик, и тут же принял
серьезный вид. — Ну а если серьезно — не нравится мне, что у вас под
городом рыси бродят. Я-то думал, через наши кордоны и мышь не
проберется, а они вон куда забрались. Надо будет поговорить с нашими по
душам — чтоб такого больше не было!
— Да, неприятно, конечно…
— А кстати, что твой, не приходил еще, — спросил Гердерик, бросая
внимательный взгляд на друга.
— Да нет, ни слуху, ни духу; сколько уж я катался один по Риану, пока с
людьми договаривался — ни одной рыси не видел.
— Ну вот и плохо, — строго отрезал ирилай. — Разобрался бы с ним — и
дело с концом! Сначала рысь убей, потом детей делай — вот что я думаю.
— Тогда я уже, похоже, опоздал, — нетерпеливо бросил Кравой — мысль о
венце Кайлала, снова возникнув в его голове, настойчиво требовала
внимания. — Ну, так а что ты думаешь о короне?!
— Об этой штукенции? — ирилай кинул быстрый и, как показалось Кравою, неприязненный взгляд на зубец, лежащий на столе рядом с собственным
изображением. — Ты правда думаешь, что это — один из этих, на
рисунке?..
— Да! Я уверен! — оживился Кравой, склоняясь над свитком. — Вот
смотри: судя по размеру и узору, это ННатайар, «камень рассвета»! —
видишь: он вот тут, впереди, первый по счету… В нем собрана сила солнца
в миг, когда оно появляется из-за горизонта; это очень сильный камень —
сильнее его только НТинсайар, «камень полудня»… — продолжал он,