Кравоем, Соик настойчиво уводила его все глубже в лес; ее светлое
платье, вспыхивающее в такт шагов из-под не по росту длинного плаща,
тускло светилось в темноте.
Некоторое время они шли через лес. Вокруг было темно, опавшие ветки
сухо хрустели под ногами, их хруст тут же замирал, точно утонув в
окружающей тишине. Пальцы логимэ крепко сжимали руку Кравоя — он
ясно чувствовал ее волнение. В какое-то мгновение он вдруг понял, что
она и сама не знает, куда надо идти, и оттого так торопится. Волна
нежности поднялась в нем, он резко остановился, Соик дернулась в его
руке, тоже остановилась и вопросительно обернулась. Поняв намерение
краантль, она смущенно опустила голову… Кравой решительно сжал
маленькую ладошку, быстро подвел логимэ к толстому дереву, и, взяв
двумя руками за плечи, прислонил к шершавой коре. Соик подняла голову
и взглянула ему прямо в лицо — так мягко и доверчиво, что у Кравоя аж
сердце зашлось. Неужели это все происходит с ним?!..
Охваченный страстью, он быстро подобрал подол платья Соик и прижался
к ее бедрам. По телу лесной эльфы пробежала дрожь, но она тут же
покорно обняла его за шею и, легко оторвавшись от земли, обвила стан
ногами… Кравой еще крепче прижал ее к себе, она снова вся задрожала, словно он обжег ее, но не отстранилась.
Все время, до самого конца, она не стонала, ничего не говорила — лишь
закрывала глаза и дышала часто-часто, покорно обнимая шею краантль, и
все ниже склоняла голову ему на плечо, словно все больше и больше
ослабевая по мере того, как расходилось его неистовство…
Домой они шли медленно и молча, держась за руки. Погода изменилась,
мохнатые тучи опустились еще ниже — казалось, их можно достать рукой;
ветер определился и теперь настойчиво дул с севера, наращивая силу и
трепля коричневые брюха облаков. Городская стена темнела впереди
однотонной глухой массой, одинокие деревья на подходах к городу стояли,
ярко выделяясь бархатной темнотой на фоне ночи и будто замирая после
каждого порыва ветра. Во всем — в небе, в ветре, в притаившейся земле —
было какое-то напряжение, словно в ожидании чего-то. «Погода
меняется», — подумал Кравой, взглядывая на небо.
Не сговариваясь и не разнимая рук, они вернулись в его комнату. Соик, не
спеша, разделась и легла в постель, жрец солнца вытянулся рядом с ней.
Ее тело под одеялом было прохладным, руки и ноги — и вовсе холодными.
— Ты совсем замерзла… — с новой нежностью в голосе прошептал Кравой,
прижимаясь к ней, чтобы согреть.
Лесная эльфа подняла к нему лицо и посмотрела своим удивительным
взглядом — недавнее волнение в нем улеглось, он потемнел и стал
спокойным и тайным, точно лесной сумрак. И снова Кравой почувствовал, как все внутри него переворачивается от этого взгляда.
— У тебя хорошая комната, — произнесла она очень тихо, очень мягко и
очень внятно. — Мне нравится здесь.
Кравой поцеловал ее чистый белый лоб — осторожно, точно святыню.
— Ты проведешь здесь еще много ночей, — так же тихо ответил он. — Я
обещаю, они будут счастливыми…
Глава 6
Кравой проснулся от какого-то необычного нежного чувства, наполнявшего
все его существо. Не открывая глаз, он некоторое время лежал
неподвижно. Еще не совсем проснувшись, он толком не мог понять, чем
обусловлено это ощущение, однако оно было настолько явным, что не
хотелось даже шевелиться, дабы не спугнуть его.
Наконец, он открыл глаза: на удивление яркий белый свет лился в комнату
сквозь большие окна, точно утверждая то легкое, восторженное
настроение, что царило в душе Кравоя. Он пошевелился — чудное
ощущение не проходило. Он повернул голову, и сердце в груди вдруг
стало горячим, как будто его разогрели в кузнечном горниле: рядом с ним,
лежа на спине и слегка запрокинув голову назад, спала Соик… Мягкие
каштановые волосы ореолом рассыпались по подушке и казались особенно
темными на фоне белизны простыней и нежного тона кожи; белая, точно
из фарфора, рука лежала совсем близко от лица краантль.
Словно все еще не веря в случившееся, он осторожно поднялся на локте,
склонился над этой мягкой ладонью с чуть загнутыми вверх пальчиками.
Замершее было сердце теперь разгонялось с каждой секундой, ударяя
пульсом в виски. Не смея дохнуть, Кравой рассматривал спящее лицо,
снова и снова пробегал взглядом по сгибу белой руки, и она казалась
такой невероятно красивой и длинной, точно чаячье крыло.
Растерянный, счастливый, старший жрец солнца смотрел и не мог