поверить, что перед ним — новая любовь; не мог поверить, что великая
Эллар подарила ему еще один шанс на счастье! С колотящимся сердцем он
наклонился и тихо, стараясь не разбудить спящую эльфу, поцеловал
раскрытую ладонь. Тонкие пальчики чуть заметно шевельнулись. Кравой
лег обратно и тут оказался перед дилеммой: что лучше — подождать
пробуждения логимэ или же дать ей возможность проснуться в его
отсутствие? Больше всего на свете ему хотелось затаиться здесь и,
дождавшись, когда она откроет глаза, тут же заверить в своей любви, но в
то же время ему пришло в голову, что ведь он еще до вчерашнего вечера
был совершенно чужим для Соик, и она может испытать смятение при виде
него. Нет, лучше, если у нее будет время привести мысли в порядок и
подготовиться к встрече; да, это будет лучше… Решив так, Кравой тихо
встал, оделся, и даже не взглянув в окно, поспешно вышел из комнаты.
Он не запомнил, как прошел по замку и добрался до выхода — он был
словно во сне! Ноги привычно двигались, а душа все еще не могла
расстаться с той, что спала в его комнате. Так, раздвоенный, счастливый,
он толкнул входную дверь и в тот же миг застыл, как вкопанный. Темные
глаза расширились — от изумления и света! Ясного, белого света — он
обрушился на стоящего в дверях краантль, точно яркая волна. Казалось,
сам воздух пропитан им! Прикрыв глаза рукой от этого неожиданного
сияния, Кравой смотрел на двор и не узнавал: мрамор фонтана, каменные
плиты площади, крыши домов — все было покрыто тонким слоем
ослепительно-белого снега! Над ним, отражаясь от его поверхности, мягко
струило свой свет белесое осеннее солнце.
Это было невероятно — еще никогда снег не выпадал так рано! Казалось,
сама природа в честь какого-то важного события вдруг нарушила свой
привычный ход, превратив осень в зиму. Сердце Кравоя вдруг
наполнилось какой-то светлой, по-детски легкой радостью, словно перед
ним и впрямь свершилось чудо, и, засыпая в самом начале осени, он
волшебным образом проснулся посреди зимы. Осторожно, точно боясь, что
белая сказка может вдруг исчезнуть, он ступил за порог. Мягкий упругий
ветер коснулся лица, Кравой блаженно закрыл глаза — неужели это все
происходит в реальности?! И этот неземной свет, и ветер, и молодой снег
— все казалось отмеченным прикосновением какого-то волшебства… Он
вспомнил Соик, лежащую на белой простыни, ее нежную, гладкую руку,
волосы, такие темные на фоне подушки — и ему вдруг показалось, что все
это тоже является частью свершившегося чуда, за одну ночь разом
преобразившего и землю, и небо, и всю его, Кравоя, жизнь! И этот снег —
несомненно, также чудесный и исполненный смыла — был сродни той
любви, что снизошла в эту ночь на старшего жреца солнца, снизошла так
же нежданно и прекрасно, как белые хлопья, упавшие с неба. Чувство
обновления и возрождения наполняло Кравоя, заставляя трепетать от
счастья.
Легко шагая по белому ковру, он пересек двор и направился к храму.
Солнечная корона, Рас-Кайлал — все, что еще вчера вечером казалось
таким важным, тем, ради чего стоило спорить и переживать, вдруг
отдалилось, стало мелким и чуждым, вытесненное вихрем, что бушевал
теперь в нем. Он и сам не мог понять, что сейчас ощущает — столько
чувств одновременно теснились в сердце, что казалось, оно вот-вот
разорвется от этой переполненности!
Ему отчего-то было трудно и почти страшно мечтать о жизни с лесной
эльфой: он пытался представить картину их будущего счастья, однако
никакие ясные образы не приходили в голову — было лишь странное,
пугающее чувство ожидания чего-то неизвестного и прекрасного. С
удивлением Кравой вспоминал, как некогда думал о своей будущности с
Моав — совсем не так, как теперь о жизни с Соик. Как ясно и определенно
все казалось тогда! Он во всех красках видел сосуществование с
маленькой велларой, их отношения, то, как они будут воспитывать детей,
— возможно, все потому, что он чувствовал себя невероятно близким Моав,
знал ее с самого детства, понимал все оттенки характера, знал все, что в
ней есть, и все, что могло быть между ними. Но Соик! Он так мало знал ее,
так мало еще понимал, что любые картины, которые он представлял с ее
участием, выглядели фальшивыми и неправдивыми, и мечтать о ней было
одновременно и радостно и жутко… В таком состоянии он и подошел к
храму.
Храм Солнца в столице Эллар был куда скромнее, нежели тот, что некогда
был в Рас-Кайлале; так же, как и его прототип, он имел форму усеченной