— Что ж, — произнес он наконец с чуть заметным холодком в голосе, —
если такова ее воля, то я не вправе осуждать ни ее, ни тебя. Желаю вам
счастья…
С этими словами он развернулся, чтобы уйти, но жрец солнца удержал его,
схватив за плечо.
— Постой!..
Иштан вопросительно глянул на него, повернув голову — прямые бело-
лунные волосы качнулись, сверкнув в осеннем солнце.
— Я должен кое-что отдать тебе — это принадлежит тебе по праву…
Не дожидаясь ответа, он быстро переложил букет в левую руку, а правой
снял что-то с шеи и протянул веллару. Иштан взглянул в его ладонь: на
ней лежало серебряное совиное перо.
— Лагд сказал отдать его тебе, когда ты станешь достаточно мудрым,
чтобы владеть им: мне кажется, этот час настал.
Не произнеся ни слова в ответ и не отрывая глаз от узкой полоски
серебра, Иштан взял перо. Едва оказавшись в его руке, полированный
металл заиграл, переливаясь, точно рыбья чешуя на глубине. Ключ Эллар
вернулся в дом Сильвана…
— Похоже, богиня рада, что он снова в руках эллари, — слабо
улыбнувшись, заметил Кравой.
Иштан хотел что-то ответить, но звук приближающихся шагов прервал его.
Они одновременно повернули головы: по направлению к ним по коридору
направлялась Соик. В том же светлом платье, в котором вчера пришла к
Аламнэй — при свете дня на нем были видны мелкие узоры…
Она шла, задумавшись — такая свежая, стройная, точно молодая яблонька!
У Кравоя перехватило дыхание — неужели эта женщина, такая мягкая и
нежная — теперь его кейнара?!.. Он смотрел на милое, задумчиво
склоненное лицо, белую шею, тонкий стан, подчеркнутый облегающим
платьем — и сердце в его груди сладко ныло.
Лесная эльфа заметила их, лишь когда уже была на лестнице. Она резко
остановилась, Кравой с удивлением увидел, как ее лицо вдруг изменилось:
она побледнела, по чертам пробежала судорога — казалось, она вот-вот
упадет без чувств! Однако это длилось лишь мгновение — в следующую же
секунду Соик взяла себя в руки. Улыбаясь слабой улыбкой, она подошла к
ним. Несколько мгновений все трое молчали, глядя в пол, жрец солнца
нервно мял в руках букет. Иштан заговорил первым; словно приняв какое-
то решение, он посмотрел прямо в лицо логимэ.
— Прими мои поздравления, дочь лесного сумрака, — проговорил он
удивительно ясным голосом, в котором Кравою послышались незнакомые
металлические нотки. — Ничто не действует столь благотворно на цветы,
как свет солнца: в его сиянии они расцветают, обретая силу и радость; я
искренне желаю и тебе обрести их, ибо ты — прекраснейший из цветов,
когда-либо распускавшихся в Рас-Сильване.
Кравой быстро взглянул на Соик, затем на Иштана: несмотря на учтивые
слова эллари, он всем существом ощущал напряжение, висящее между
ними тремя… В следующее мгновение это ощущение сменилось тревогой —
что-то странное творилось с лесной эльфой! Она даже не взглянула на
веллара, желавшего ей счастья! Лишь стояла, склонив голову, и тяжело
дышала, как будто до смерти испугавшись чего-то. Кравою показалось, он
уже видел ее такой — ночью, в лесу. Но тогда к этому был весомый повод…
Он не выдержал и поспешно взял логимэ за руку:
— Соик, что с тобой?
Она еще сильнее отвела глаза.
— Прости, что-то голова закружилась…
Она хотела взглянуть на стоящего в нескольких шагах Иштана, но тут же
снова опустила голову. Кравой почувствовал, как ее пальцы чуть заметно
дернулись в его руке.
— Благодарю тебя за добрые слова, избранный сын луны, — произнесла
она, наконец, стараясь не встречаться взглядом с велларом, но голос ее
звучал ровно и спокойно.
Иштан склонил голову в поклоне, Кравой вздохнул с облегчением.
— Кстати, — спохватился вдруг он. — Эти цветы — для тебя!
Он протянул букет лесной эльфе — та неожиданно побледнела, поспешно
взяла цветы, коснулась пальцами нескольких бутонов. Только теперь,
когда она взяла букет в руки, Кравой вдруг с досадой осознал, как ей не
подходит этот насыщенно-алый цвет: точно пятно крови! С ее-то нежной
внешностью, мягкими волосами, цветом глаз… Кравой обругал себя в
мыслях: это ж надо было так ошибиться! А садовнику, верно, и в голову не
пришло, что она — логимэ… Соик тем временем продолжала смотреть на
цветы.
— Какие красивые…
Кравою показалось, в ее голосе прозвучало страдание. Он уже вообще
ничего не понимал! Иштан рядом с ним пошевелился.
— Ладно, не буду вам мешать, — сказал он и, кивнув Кравою, быстро
двинулся прочь.