для Кравоя внутренним надрывом: возможно, эта боязнь осталась ей с того
дня, когда мать, зная о близкой смерти, в слезах и душевных муках
оставила ее, еще не родившуюся, в тайной роще сикомор, поместив до
рождения в ствол дерева. Понимая это, или, вернее, даже не понимая, а
ощущая где-то глубоко в душе, Кравой всеми силами старался усыпить
страхи дочери, отдавая этому маленькому беззащитному существу с
пламенеющими волосами всю свою нерастраченную нежность,
накопившуюся за долгие годы.
Тихо гладя голову дочери, он украдкой взглядывал на нее. Аламнэй, его
кровинка, его маленькая фея, самый верный маленький друг… Точно
почувствовал его взгляд, девочка пошевелилась.
— Пап...
— Что?
— А это правда, что я жила внутри дерева, пока не родилась?
Кравоя точно ведром воды окатили. Он весь напрягся — он и Иштан были
единственными, кто знал историю рождения Аламнэй из ствола сикоморы!
— С чего это ты ты взяла? — осторожно, стараясь сдерживать волнение,
спросил он.
— Соик сказала.
Соик — вот значит как... Надо будет не забыть сказать Иштану насчет
Соик... Может, она и милая девушка, но было бы лучше, чтоб она пореже
появлялась в комнате его дочери, и еще реже говорила о том, чего девочке
не следовало бы знать.
— Соик все выдумала! — твердым голосом ответил Кравой. — Ты — моя
дочь, и дочь своей матери — старшей веллары Рас-Сильвана. При чем
здесь какое-то дерево?
— Вот и я у нее то же самое спросила, — вздохнула Аламнэй.
— И что же она ответила?
— Она ответила, что и сама не знает…
— Что ж, я так и думал! Она просто выдумала все это — предлагаю забыть
эту историю. Согласна со мной?
Эльфина подняла лицо и, заулыбавшись, закивала, потом улеглась боком
на колени Кравою и затихла, точно пригревшийся зверек.
— Пап…
— Что?
— Почеши мне спинку.
Кравой улыбнулся, положил руку на хрупкую, с тоненьким выпирающим
позвоночником спину эльфины.
— Здесь?..
— Угу…
Почувствовав ласку, малышка блаженно зажмурилась и устроилась
поудобнее у него на коленях. Однако ее спокойствия хватило лишь на
пару минут. Когда они прошли, она шевельнула головой, точно
проснувшаяся птичка.
— Пап!
— Ну что?
— Расскажи мне о маме...
Рука Кравоя, почесывающая спину девочки, замерла.
— О маме?..
— Да, о маме! Где она?
Солнечный эльф тихо вздохнул, тщетно пытаясь скрыть от дочери свою
грусть.
— В мире-без-времени, мое перышко...
— Она умерла, да?
Ему понадобилось несколько секунд, чтобы выдавить из себя ответ — он
чувствовал, как что-то вдруг больно дернулось в самой глубине его тела.
— Да...
— А почему она умерла?
— Потому что она так решила.
Аламнэй быстро села, сбросив руку отца.
— Решила меня бросить?!
Солнечный эльф почувстовал, как сжалось его горло. Он сглотнул, пытаясь
пропихнуть этот застрявший комок.
— Нет, решила тебя спасти, мое перышко, — произнес он, с грустью глядя
в ее огромные, с широким пролетом, глаза; его голос был тихим, но на
удивление уверенным и спокойным. — Она должна была отдать свою
жизнь, чтобы мы все могли жить дальше в мире.
Некоторое время Аламнэй задумчиво молчала, ее губы чуть заметно
шевелились, точно проговаривая что-то про себя. Жрец солнца нежно-
внимательно смотрел на нее. Внезапно в ее синих глазах сверкнул
странный огонек; она резко поднялась и вскинула голову с каким-то
неожиданным выражением гордости.
— Я тоже когда-нибудь так сделаю! — Я ведь тоже буду старшей велларой!
— Что сделаешь?!
— Отдам свою жизнь, чтобы мир мог жить в мире... нет, чтобы мир мог
жить дальше! — она сосредоточенно сдвинула изогнутые, точь-в-точь, как
у отца, брови. — Чтобы все могли жить! — и тут же уточнила: — дальше...
Несмотря на то, что ее слова были лишь заявлением мечтательного
ребенка, сердце Кравоя на миг сбилось с ритма. Он поспешно положил
руку обратно на тельце эльфы; точно размягченная его прикосновением,
Аламнэй улеглась на место.
— Ты сделаешь так, как сочтешь нужным, мое перышко, — быстро
проговорил он. — Старшие веллары сами распоряжаются своими силами —
но для этого тебе надо сначала стать старшей велларой.
— А когда я стану ею? — оживилась эльфина.
— Ну... когда вырастешь.
Взволнованная разговором, она снова подскочила.
— И у меня будет виденье и грудь?!
Жрец солнца не смог сдержать смеха.
— Это все, что нужно для счастья моей дочери?