помещались приборы для выгонки экстрактов, выжигания золы, ступки
разных размеров, масляные горелки с поставленными на них медными
котелками; все это бурлило, испарялось, дымилось, наполняя комнату
густым коктейлем из запахов.
Это было его настоящее царство — он проводил здесь больше времени,
чем где бы то ни было, с упорством истинного исследователя проникая в
тайны растительного мира. К сожалению, мало кто в замке мог в полной
мере разделить радость, охватывавшую молодого веллара, когда ему
удавалось добиться желаемого результата — эллари и уж тем более
краантль, если и использовали растения, то лишь в наиболее известных и
проверенных рецептах, не претендующих на новаторство. И это было еще
одной причиной, по которой Иштан так мечтал свести знакомство с Соик —
кто, как не старшая мэлогриана, «одна из множества ветвей», сможет
разделить его страсть к тайнам врачевания!
В конце концов именно этот общий интерес и помог Иштану сблизиться с
лесной эльфой. Как-то раз утром, направляясь в храм, он, как это часто
бывало, встретил ее в коридоре замка. Он еще издалека увидел стройную
фигуру: одетая в скромное, возможно, даже слишком скромное, как для
дочери правителя платье, логимэ шла ему навстречу; в руках, сложенных
на животе, была небольшая квадратная корзинка с крышкой. Иштан сразу
узнал эту корзинку — она имела внутри перегородки и предназначалась
для сбора трав: у него самого была такая же! Он понял, что решающий час
настал…
Собрав всю свою волю, он решительно двинулся навстречу эльфе; когда
же они поравнялись, не отступил в сторону, как делал обычно, а заставил
себя остановиться прямо напротив нее. Она тоже остановилась.
— Ан синтари Эллар, — одним духом выдохнул Иштан.
— Ан синтари…
Повисло неловкое молчание. Ругая себя на чем свет стоит, Иштан понимал,
что выглядит нелепо, стоя вот так, как изваяние; лесная эльфа
продолжала молчать, опустив глаза на зажатую в руках корзиночку. Иштан
умоляюще взглянул на ее лицо.
— Я тут увидел, что ты идешь за травами… — сказал он на риани и тут же
запнулся: и почему он вдруг решил, что она идет за травами, а не
возвращается?!
— Да, иду, — коротко ответила логимэ, не поднимая глаз — ее голос был
ровным и как будто приглушенным, точно шелест листвы в кронах.
Этот мягкий голос и прямой, без какой-либо рисовки, ответ ободрил
Иштана, он почувствовал очередной прилив симпатии к лесной эльфе.
Оживившись, он воскликнул с подчеркнутой веселостью:
— Какая удача! Впервые встречаю в этом замке кого-то, кого интересуют
корешки и травки!
— Это не корешки и травки!.. — вспыхнула девушка так возмущенно, что
даже подняла глаза; Иштан увидел, что они у нее зеленые… Их выражение
поразило веллара — необычное, какое-то постоянно изменяющееся,
непрочное, отчего сами глаза казались глубокими и колышущимися, точно
водная толща. Он вдруг понял, что начал разговор совсем не так, как
нужно — ему стало стыдно, будто он солгал близкому другу.
— Ну… то есть, я хотел сказать, что для всех в замке растения — это
только корешки и листья, — краснея, исправился он. — Я же сам считаю их
гораздо более достойными внимания!
— Ты интересуешься травами?.. — с ноткой недоверия в голосе спросила
логимэ.
Иштан только и ждал этого вопроса! Ощутив под ногами твердую почву, он
глубоко вдохнул и одним духом вывалил перед лесной эльфой все, что
думал о целебной силе растений, о сотнях их нераскрытых тайн, а заодно,
о собственных предпочтениях и особых интересах в этой сфере. И, о
счастье! — ему, похоже, удалось увлечь логимэ своим рассказом!
Через несколько минут между ними уже шла дружеская беседа. Лесная
эльфа внимательно слушала веллара и почти с охотой отвечала. На риани
она говорила чисто; лишь легчайший прелестный акцент слышался в ее
речи, и эта маленькая черточка делала ее еще прекраснее для Иштана.
Говоря с ним, она по-прежнему большую часть времени держала глаза
опущенными, но когда она вдруг взглядывала прямо, ее лицо вмиг
преображалось, точно прозрачная, колышущаяся глубина глаз бросала
таинственный отблеск на все черты.
— Мне удалось недавно выкопать один корень волчьей травы, — говорила
она, отвечая на длинную тираду Иштана о целебных корнях, которые
можно отыскать в местных лесах, — но я хочу поискать еще — хочу найти
такой, который бы рос в тени осины — говорят, они куда сильнее, чем
обычные…
— Я знаю, где их можно найти! — воскликнул Иштан, замирая от счастья —
неужели это сама судьба помогает ему! — Я бы охотно показал тебе это
место.
Он вдруг запнулся, бледные скулы снова залились смущенным румянцем.
— Если ты, конечно, хочешь…
Он ожидал, что логимэ начнет отговариваться, придумывая причины, по
которым не может пойти — да это было бы и неудивительно, учитывая то,
как долго они знакомы, но она повела себя иначе.
— Я была бы благодарна тебе, — просто, без кокетства, проговорила своим
необычно-ровным, мягким голосом, затем подняла глаза на веллара и
добавила: — Кстати, меня зовут Соик.
Иштан ощутил, как волна жара поднимается где-то внутри тела, растекаясь
по коже.
— Я знаю! — выпалил он, не смея ответить на ее взгляд.
Лесная эльфа невольно улыбнулась.
— А меня Иштан, — поспешно добавил он, тщетно пытаясь скрыть
смущение.
— Я знаю…
— Мы могли бы сходить в лес сегодня после обеда, — так же торопливо
предложил веллар.
— Хорошо, — просто отозвалась Соик. — Я буду ждать тебя сразу за
городскими воротами после третьей смены караула.
И, не дожидаясь ответа, обошла лунного эльфа и, продолжая прижимать к
себе корзиночку, удалилась.
Иштан еще некоторое время стоял, приходя в себя от волнения. Когда же
он снова приобрел способность связно думать, первая мысль была о
поведении логимэ — какая же она все-таки необычная! Так мало говорит,
и смотрит так редко и странно… О чем она думала, беседуя с ним? Может,
она считает его еще мальчишкой?! Иштан вздохнул — он ведь
действительно еще даже не принят в лунный круг…
Он ни разу не заговаривал с Кравоем о том, когда тот передаст ключ от
храма Эллар, доверенный ему Лагдом перед Великой битвой, — теперь же
молодому эллари как никогда хотелось поскорее получить его. Соик
увидит, какое у него замечательное, сильное виденье, и как он мудро
распоряжается им! Он покажет, как умеет сгущать лунный свет — лучше,
чем самые сильные взрослые веллары! Он пригласит ее ночью в храм,
чтобы она посмотрела, как прекрасен источник Эллар в лунном свете, как
сияют в его глубине серебряные блики! — Еще много подобных планов
возникло в бело-лунной голове молодого эллари, пока он дошел до своей
комнаты. Дойдя уже почти до самой двери, он вспомнил, что до разговора
с логимэ шел из комнаты — в храм, а потом, сам не зная отчего, перепутал
направление. Развернувшись, он почти бегом направился к выходу из
замка, на ходу осознавая, что уже существенно опоздал на урок.
Глава 3
Несмотря на всю похвальность, опасения Иштана по поводу опоздания на
занятия были совсем не обязательными: его слишком любили в храме и
простили бы куда больший проступок. Любили, во-первых, в виду его
личного обаяния — молодой эллари улыбался так светло, что трудно было
ругать его, — но куда охотнее его бы простили за талант: если юные
дочери луны, благоволившие к Иштану, ощущали сокрытую в нем силу как
нечто неотделимое от его привлекательности вообще, то допущенные в
лунный круг сразу же разглядели и оценили его способности. Они стали