знает здесь каждый камень…
Он думал, что потайная дверь ведет обратно в храм, но оказалось, что за
ней — еще одно, маленькое помещение; бассейнов, к великому
облегчению Иштана, в нем не было, зато посреди комнаты стояло
единственное кресло, а вдоль одной из стен стоял внушительный стеллаж,
весь уставленный какими-то баночками и коробочками. Иной мебели в
комнате не было. При виде таинственных флаконов на полках глаза
молодого эллари невольно заблестели, но прелестные провожатые не дали
ему взять в руки ни один из них и даже подойти к полкам: вместо этого
усадили его в кресло и посоветовали лишний раз не шевелиться. К счастью
Иштана, эта процедура — как оказалось, последняя — была куда скромнее
всего, что он уже пережил, и требовала скорее терпения, чем моральной
стойкости. Сгрудившись вокруг него, эльфы в состоянии крайней
сосредоточенности делали что-то с его волосами и лицом, то и дело отходя
к полкам и беря оттуда пузырьки, чтобы потом снова вернуться и
продолжить колдовать над велларом. Иштан подумал, что если бы это не
было так долго, то было бы, наверное, даже приятно…
***
Наконец ему объявили, что подготовка закончена. На просьбу дать
зеркало, чтобы взглянуть на себя, эльфы ответили категорическим
отказом. Окинув его напоследок придирчивыми взглядами, ему разрешили
подняться и подвели к стене, в которой, как и следовало ожидать,
оказался потайной проход. Эта дверь, наконец-то, вела обратно в храм.
После полумрака купальни свет показался Иштану особенно резким. Он с
непривычки зажмурился; когда же глаза наконец привыкли к освещению,
поднял веки и осторожно осмотрелся. После всего, что с ним уже
вытворили за сегодня прекрасные дочери Эллар, он мог ожидать от них
чего угодно, однако и на этот раз им удалось удивить его. Первым, что
Иштан увидел перед собой, открыв глаза, были трое велларов — они
стояли в ряд, придирчиво осматривая его. Девушки же, наоборот, успели
куда-то исчезнуть — по-видимому, их миссия была окончена, или же они
просто пошли переодеть мокрые одежды.
— Они так долго держали тебя там, что мы уже начали за тебя переживать,
— заметил один из эльфов, с сияющей улыбкой подходя к Иштану.
— Я и сам за себя начал переживать…
Веллары заулыбались. Иштан заметил, что их взгляды особенно часто
останавливаются на его лице и волосах, и ему еще сильнее захотелось
посмотреть на себя в зеркало…
— Держись — осталось недолго! — ободряюще продолжал веллар. —
Самый долгий этап ты уже прошел. Вот сейчас оденешься — и можно
выходить.
Иштана удивило то, что они не высказали никаких признаков смущения:
казалось, они воспринимали как нечто само собой разумеющееся, что он
стоит перед ними в одной простыне, — более того, их лица были полны
предельной сосредоточенности и серьезности. Странное чувство охватило
вдруг Иштана: суть его новой должности с каждой минутой все больше
открывалась для него, пусть даже и столь необычными путями. С
удивлением он приходил к осознанию того, насколько сильно отличается
его новая жизнь от всего, что было прежде: как будто кто-то взял и одним
махом разрезал его существование на две части! Вся свобода, вся
легкомысленность детства оказались в прошлом — впереди была жизнь
правителя, подчиненная установленным правилам и воле богини. Вот
только готов ли он к ней — этого Иштан еще не знал; единственное, что он
точно чувствовал: эти придуманные не им ритуалы, частью которых он
стал сегодня, — это первый знак его нового, еще не совсем понятного
бытия. И от этого ощущения близости и неизбежности перемен его
охватывало смешанное чувство боязни и восторженного нетерпения.
В это время один из велларов неожиданно подошел и бесцеремонно,
спокойным движением снял с него единственный покров. В иное время
Иштан бы, наверняка, возмутился такой вольности — теперь же он без
нареканий позволил сделать это: в свете посетивших его только что
мыслей все происходящее вдруг обрело некий тайный, необъясняемый
смысл. Краем глаза Иштан увидел, как второй эллари несет ему камизу: белая, как снег, из тончайшего батиста, она была сплошь украшена
вышивкой и бисером. При взгляде на нее веллар подумал, что в ней можно
смело идти на бал, не боясь быть осмеянным…
Он уже потянулся, чтобы взять ее из рук подошедшего жреца, когда
другой резко остановил его:
— Нет, ты не должен одеваться сам! Таковы правила.
Иштан удивленно пожал плечами, но покорился. Веллары осторожно одели
на него камизу. Затем настал черед штанов и котты; так же, как и в случае
с сорочкой, молодому эллари не позволили самому одеть их: с молчаливой
торжественностью эльфы храма сами облачили его в сияющий
великолепием костюм. Сшитый из тяжелой темно-синей материи, он был
расшит бисером и украшен по плечам и рукавам серебряными пластинами
с нанесенным на них чеканным узором. Иштан почувствовал, как их
тяжесть давит ему на плечи.
— Надеюсь, мне не надо будет ходить в этом целый день… — со слабой
улыбкой проговорил он.
— Не переживай — не придется, — успокоил его один из велларов. —
Равно, как и в этом…
Он протянул Иштану белые, с редкой серебряной нитью перчатки. Тот
потянулся было, чтобы взять их, но тут же вспомнил правила и послушно
подставил руки — веллар молча натянул перчатки на тонкие узкие кисти и
отступил назад.
Иштан поднял руку к глазам и несколько раз сжал и разжал пальцы, глядя
на них. Странное чувство охватило его — затянутые в богатую ткань, его
руки вдруг стали словно чужие! — руки старшего веллара, избранного
сына Эллар, не предназначенные для прикосновения к реальным, грубым
материям этого мира, но лишь к тому, что наделено тайной и высшим
смыслом… Ему показалось, он постепенно проникает в смысл
происходящего.
— Плащ не забудь! — раздался оклик за спиной Иштана.
Молодой эльф обернулся: еще один из эллари, уже облаченный в
парадный костюм, приближался к нему, неся на вытянутых руках длинный,
сплошь затканный серебряными узорами плащ. Вышивка на нем была
настолько плотной и искусной, что казалось, он выкован из серебра!
Подойдя, веллар накинул его на плечи Иштану и закрепил специальными
пряжками, заставив ссутулиться под его тяжестью. Иштан бросил взгляд
себе через плечо — плащ спадал до самого пола и еще шага полтора
стелился по нему!
— Главное, не наступи на него, — предупредил помогавший ему эллари,
проверяя крепеж. — Еще твой отец предлагал подшить его хотя бы
немного, но веллары подняли такой шум! — ты же знаешь, проще струсЛить
звезды с неба, чем изменить хоть что-то в храме Эллар…
Иштан с улыбкой подобрал край сверкающего плаща и неожиданно
легким, изящным движением перебросил его через руку. Какое-то
странное, спокойно-мраморное выражение сообщилось его лицу.
— Ну, если мой отец в нем мучился, то мне и подавно не пристало
привередничать.
Ясный звук трубы заставил всех повернуть головы.
— Пора! — сказал эллари, стоящий рядом с Иштаном.
Одновременно с этим в глубине храма раздался звук шагов. Иштан
обернулся: шесть велларов, одетые в праздничные темно-синие одежды,
направлялись к нему. В отличие от старшего веллара, облаченного в
костюм по фигуре, они были одеты в широкие мантии, расшитые
серебряными перьями: когда эльфы шли, ткань колыхалась в такт
движениям, отчего казалось, будто перья шевелятся сами по себе.
Идущие в группе четыре лунные эльфы бросали быстрые, точно синие
молнии, взгляды на старшего веллара, с интересом и затаенным восторгом
рассматривая его новое обличье. От этих взглядов невозмутимость Иштана