Старший всадник заулыбался. В его улыбке было неотразимое очарование: казалось, не только губы — все в его лице улыбается! — и весело
блестящие глаза, и морщинки у глаз, так что нельзя было не улыбнуться в
ответ.
— Ну так у каждого свои секреты, — живо отозвался он, усаживаясь
глубже на подоконнике и застывая какой-то кошачьей неподвижностью. —
Начнем с того...
— Спасибо, не стоит продолжать, — буркнул Кравой, но старший всадник
уже оседлал любимую тему:
— Начнем с того, что эльфочки ведь все — сладкоежки: десерт для них
важнее даже, чем основное блюдо!
— И ты, стало быть, пичкаешь их сладким, а обедом пусть кормят другие?
— саркастично бросил Кравой.
— Я лишь позволяю им делать со мной все, что им вздумается!
Жрец солнца скроил недоверчиво-скептическую мину.
— Кроток, но неуловим… — покачал головой он. — И что же ты им такое
может вздуматься, чего им не даст будущий кейнар?
К его удивлению, выражение лица старшего всадника вдруг стало
совершенно серьезным, даже слишком серьезным:
— Ты знаешь, я кое-что заметил, — начал он нетерпеливо-оживленным
тоном, точно высказывая мысль, над которой он много думал, — я заметил,
что в каждой женщине — той, которую мы видим и с которой говорим,
всегда есть как будто вторая, скрытая женщина…
— Значит, вот как? — заметил Кравой, иронично поднимая красиво
изломленные брови.
— Да — ее трудно увидеть, но она есть, и у нее есть свои, тайные желания,
которые она никому не открывает. Можно прожить рядом с ней хоть тысячу
лет и думать, что ты ее знаешь, и при этом даже не догадываться о них! —
говорил он, все больше волнуясь. — И тот, кто сможет увидеть, понять и
удовлетворить эти желания, тот сделает ее счастливой!
Жрец солнца подозрительно посмотрел на друга и фыркнул. Старший
всадник продолжал:
— Вот, взять, к примеру, эту птичку, которую ты сейчас спугнул…
— Это, кажется, одна из храмовых веллар?
— Очень может быть — нигде в мире нет таких женщин, как там! — с
искренним восторгом признал Коттравой. — Эллар — просто искусница!
Они удивительные — точно хрустальный ларец с углями, снаружи холод, а
только открой его — обожжешься! Вот и эта, на вид скромница, а в глаза
глянешь — огоньки так и пляшут! И смотришь в них, а жар так и пробирает
— не удивлюсь, если из всех видов массажа ей больше всего понравится
хорошая порка…
Жрец солнца сокрушенно покачал головой.
— Слышали б тебя в храме Эллар!!!
— Меня и там уже слышали, — поспешил заверить Коттравой, — там есть
одна веллара — не эта, другая…
Кравой закатил глаза.
— О великий Краан! И ЭТО — старший всадник! Так, ладно — думаю, на
сегодня с меня хватит лекций по соблазнению лунных эльф; давай
рассказывай, зачем ты меня позвал — не о своих же любовных успехах
говорить.
Коттравой поспешно вскинул к лицу руку с вытянутым указательным
пальцем.
— Точно! Спасибо, что напомнил!
— Пожалуйста…
Стремительно сорвавшись с места, старший всадник с почти
сверхъестественной скоростью очутился у стола: подобные резкие
переходы от выжидательного, застывшего покоя к звенящему напряжению
мышц и нервов были еще одной из отличительных черт Коттравоя.
С буйством урагана разбросав лежащие грудой бумаги, он вытащил из-под
них нечто, похожее на комок не самой чистой ткани — когда он поднес это
Кравою, тот увидел, что на самом деле это была сумка.
— Где вы раздобыли эту красоту? — поинтересовался старший жрец
солнца, брезгливо разглядывая странный предмет в его руке.
— Понимаешь, мы сегодня с девятым клином — ну, тем, который в лесу
как-то потерялся всем составом, помнишь? — поехали на поле в группе
работать. Я как раз перед тем велел оседлать себе Стрекозу — такая
светло-гнедая, ее отдали в Дом, потому что она сбросила уже пятерых.
Замечательная кобылка!..
— Ты там что-то про поход рассказывал… — прервал его Кравой,
возвращая в изначальное русло разговора.
— Ну да — я ж и говорю! Едем мы — а там ведь через лесочек сперва
проехать надо; так вот, заехали мы в него, едем, как вдруг — глядь! —
черное что-то в кустах лежит. Ну, я всех своих остановил, спешился,
пошел осторожно смотреть, что оно такое: думаю, вдруг из Цитадели кто —
за нашими пришел охотиться… Гляжу — а на него самого, похоже,
поохотились уже: лежит, красавчик, весь исполосованный, точно когтями…
При этих словах Кравой невольно напрягся.
— Когтями, говоришь…
— Да, когтями! Да еще такими, каких ни у одного зверя я еще не видел! —
Судя по глубине ран, каждый с ладонь, не меньше!
Жрец солнца нахмурился, мысль о хэурах, рысях-оборотнях, была первой, посетившей его.
— Думаешь, хэур?
— Я ничего не думаю… — поспешно произнес старший всадник, однако его
лицо стало вмиг серьезным.
— Я только говорю, что видел, — выразительно продолжал он. — И когти с
ладонь — не самое странное из того, что я видел. Странный был сам этот…
— Ты о раненом?
— Да. Я таких сроду не видывал — вроде как эльф, но не совсем.
— Как это?!
— Ну так…
— Может, из табунщиков кто-то? — продолжал допытываться Кравой. —
Надо гонцов разослать, объехать поселения…
— Да нет! Наших бы я признал. А то совсем другое дело было — будто
краантль сто лет под землей держали!
Кравой вдруг сощурился.
— Почему именно краантль?
— Лицом похож, и волосы, как у наших — только как будто вылиняли… Да
и ростом повыше и эллари и логимэ будет…
Жрец солнца покачал головой.
— Даже не знаю, что тебе сказать…
— Ну, так это ж еще не все! Кинулся я к нему, спрашиваю, мол: живой ты
там или нет? — а он только хрипит. Опоздали мы, в общем — прямо у меня
на руках и умер.
— Я очень сочувствую ему, и тебе тоже. Вот только не понимаю, причем
тут…
— А притом, — перебил его Коттравой, — что мы при нем нашли вот это!
Он одними глазами указал на сумку.
— И что?.. — недоуменно спросил Кравой.
— То, что внутри там любопытная штука лежит; я в таких делах не знаток
— это вы там в храме на таком собаку съели — да только кажется мне, что
это не просто финтифлюшка, и не брошка для красотки. В руки возьмешь,
а она аж горячая! Куда он это тащил, непонятно…
Эти слова были произнесены с таким значительным видом, что заставили
Кравоя насторожиться.
— А-ну, показывай!..
Старший всадник торжественно открыл сумку. На первый взгляд Кравою
показалось, что она пуста; не беря ее в руки, он засунул кисть внутрь,
перебрал ткань: что-то твердое и плоское скользнуло под пальцами и тут
же снова провалилось в складки грубой ткани. — Удивительно, но оно
действительно было горячим, как и говорил Коттравой!
Сдвинув брови, солнечный эльф принялся сосредоточенно рыться в недрах
сумки. Наконец ему удалось ухватить странный предмет; не вынимая руки
из сумки, он разжал пальцы, взглянул. Его глаза вдруг расширились,
сверкнув каким-то безумным блеском, он рывком выхватил сумку и
отступил на шаг назад.
— Э, да ты что?! — изумился Коттравой.
Лицо Кравоя продолжало сохранять все то же опешившее выражение, как
если бы он вдруг увидел призрака. Несколько мгновений он стоял, застыв
с зажатым в руках мешком.
— Мне надо поработать с этим, — странным голосом заявил он наконец и с
не менее странной поспешностью зашагал к двери.
— Эй! Эй! — крикнул ему вслед Коттравой, но жрец солнца уже скрылся за
дверью; опустив голову, старший всадник плюхнулся на одинокий стул. —
Хоть бы поговорить остался — птичка-то все равно упорхнула…
Глава 2
Есть в мире вещи, пережив которые нельзя остаться таким же, как прежде.