Евгений Князев
Золото имеет привкус свинца
ПРЕДИСЛОВИЕ
В один из холодных ноябрьских дней, когда над Колымским краем уже нависло смутное марево приближения кромешной полярной тьмы, и величественные горы, освещенные золотистым диском луны, покрылись толстым слоем, сверкающего желтыми, ледяными искрами, первого снега, перед высокими железными воротами золотоносного прииска «Матросский», скрипя по свежему подмороженному снежку новыми протекторами шин и, гулко выпуская на волю, клубы отработанного желто-синего газа, остановился военный ЗИЛ с железной будкой вместо кузова.
Из кабины грузовика, окрашенного в белый маскировочный цвет, на землю легко спрыгнул немолодой уже майор с красными погонами внутренних войск МВД на белом полушубке и таким же красным, словно спелый помидор, лицом. На поясе в желтой, кожаной кобуре у офицера красовался большой пистолет системы «ТТ», а в руках он нес компактный серебристый кейс, который он то дело брал под мышку и поглаживал, словно родное дитя, широкой пятерней с обмороженными пальцами, дабы убедиться в его целостности и сохранности.
— Всем из машины, выходи строиться, — скомандовал офицер.
Двери будки с печальным скрипом отворились, и из теплой конуры вместе с парами углекислоты на свежий воздух начали медленно выгружаться солдаты в таких же белоснежных, что и у майора овчинных полушубках, бараньих шапках-ушанках и с новенькими, лакированными автоматами «Калашникова» наперевес. Они подпрыгивали на месте, разминали, затекшие от дальней езды, ноги и спины, и нерешительно, словно новобранцы, начали выравниваться в кривой строй, похожий на, извивающуюся на морозе, гигантскую сороконожку.
Всего их было шестеро — бывших стрелков, временно снятых с лагерных вышек, в тупом недоумении сторожевых псов и с рабской тоской в тоскливых и преданных глазах, ожидающих от хозяина команды: «Фас!». За восемь часов пути от Магадана до прииска по узким, извилистым дорогам среди крутых и глубоких ущелий колымских гор, солдаты, набранные из нескольких батальонов охраны, так и не познакомились друг с другом, даже не проронили ни единого слова, так как строго выполняли приказ старшего: «Отставить разговорчики на всем пути следования, исполнять только приказы командира, виновные будут строго наказаны». Оттого и сидели эти горемыки-воины, зажав стволы «калашей» между ног и уткнувшись сизыми носами в воротники своих тулупов.
Между тем, краснорожий майор пересек двор, зашел в теплушку, где расположился начальник охраны прииска, и предъявил предписание от военного коменданта города Магадана на вывоз двух тонн свинцовых чушек, упакованных стальными лентами в десять пакетов по двести кило каждый. Начальник охраны прииска полковник Олег Курбатов внимательно проверил документы майора и достал из сейфа накладную на груз, приготовленную еще два дня тому назад, когда ему неожиданно позвонили из Главного управления лагерей по Колымскому краю с приказом подготовить к отправке двух тонн золота в слитках, замаскированного под свинцовые чушки.
Работу по камуфляжу золота поручили двум офицерам КГБ, прикомандированным к прииску «Матросский» и по совместительству к двум лагерям с политическими и особо опасными преступниками, растянувших свою колючку по периметру в несколько десятков километров по вечной мерзлоте сурового, неприветливого края. И сейчас, эти десять пакетов со «свинцовыми подарками» к новому году для высокопоставленных партийных чинов столицы Колымского края — «солнечного» Магадана и далекой Москвы, безучастные к лютым морозам, дожидались своей доли на одном из холодных бронированных складов прииска.
Полковник Курбатов долго просматривал дела своих подопечных, но так и не остановился ни на одном из своих «доблестных офицеров».
«Никому нет доверия, кругом одни продажные сволочи и стукачи»- бормотал он сам себе под нос, перелистывая пожелтевшие странички личных дел охранников лагерей и прииска и, в конце — концов, принял решение на погрузку отправить самых отъявленных мерзавцев, из числа заключенных, у которых срока зашкаливали за «двадцатку». Майору было дано устное указание ликвидировать зэков после погрузки стратегического металла «за попытку к бегству».
Божьими избранниками оказались Иван Лютников по кличке «Лютый» — убийца и налетчик из славного города Ростова и Сергей Смирнов по кличке «Писатель» из-под Ижевска. Последний отличался талантом стихотворца и местные блатные авторитеты заказывали ему любовные письма для своих ненаглядных зэчек на соседнюю женскую зону, либо, одурманенным воровской романтикой, малолетним дурочкам на волю, и потому «писатель» был у воров в авторитете, хотя кличку свою он получил еще раньше, в вольной дружине, когда при очередном ограблении или налете, этот, вечно улыбающийся маньяк, опасной бритвой расписывался кровавыми вензелями на телах своих несчастных жертв.