Валентина скинула ненавистную телогрейку и ватные штаны на холодный пол и начала раздевать Лютого.
— Боже, что у тебя с руками, она прижала перемотанные кровавыми тряпками руки себе к груди и потащила совсем беспомощного мужчину на диван.
— Ложись, я пока чай разогрею, соберу поесть… — Виктор держал ее за руку и не отпускал, она тоже не вырывалась, потом нагнулась и пара слилась в долгий мучительно-страстный поцелуй, переходящий в ласки, тихий шепот и любовные вздохи.
Серый сидел в кабине грузовика уже битый час и упорно боролся со сном. Он немного убавил отопление, чтобы его совсем не раскумарило. Лютый пригрозил, что отправит его в белые, безмолвные снега Колымы к мертвым охранникам и расстрелянным ментам на КПП при въезде в город, если Писатель хоть на секунду закемарит и пропустит что-то важное. Сергей побаивался Лютого, особенно, после того, как тот зверски и хладнокровно расправился с дежурным нарядом на контрольном пункте.
«Какого черта мы здесь торчим на виду у всего Магадана» — думал Серый, нервно покусывая нижнюю губу и внимательно всматриваясь в темноту, уходящего на восток к океану, покрытому метровым, укатанным снегом, шоссе. «От этих баб все беды, давно бы уже сидели в теплой капитанской каюте и попивали себе коньячок, так нет, надо с собой эту шмару тащить. А что, может кончить их обоих здесь, прямо на квартире и самому доставить золотишко по назначению».
Такая мысль уже не раз высверливало все его неуравновешенное сознание, но страх перед неизвестностью еще больше пугал сочинителя блатных частушек и любовных посланий. «Нет, вот, погрузимся, выйдем из территориальных вод, а там…»
Подъезжая к блокпосту, подельники поначалу хотели использовать пленного офицера в качестве заложника, что связанный, более трех часов валялся в фургоне неотапливаемого грузовика, но оказалось, стянутый намертво скотчем офицер охраны за время пути не выдержал колымских морозов и превратился в безмолвную ледяную статую. Грузовик остановили в пяти километрах от КПП, чтобы перевести дух и обсудить план дальнейших действий. Лютый достал из планшета майора карту дорог Магаданского края и, сощурив бесцветные глаза, стал внимательно изучать подъезды к городу и порту. Затем аккуратно свернул карту и сунул ее себе за пазуху.
— Что за слабаки, — сплюнул Лютый себе под ноги, — еще золотишко берутся охранять, — он скинул связанного офицера на дорогу, затем ногой спихнул в глубокий сугроб. — Придется, Писатель, нам прорываться с боем, главная наша задача проскочить в порт и загрузиться, вся надежда — на внезапность. Метров за двести до шлагбаума я спрыгну с грузовика и обойду пост с тыла. Мы не должны дать возможность легавым связаться со своими в городе. Поэтому, как только гаишник подойдет к тебе проверять документы, стреляй без промедления и только на поражение. Я беру на себя всех остальных в теплушке. Думаю, они под утро разомлели и не сразу сообразят, что случилось.
Так и порешили. Серый положил автомат на колени и передернул затвор. Лишь только фары вырвали из мрака ночи полосатый шлагбаум и желтую, больше похожую на общественный туалет будку с черным трафаретом ГАИ на фасаде, Лютый спрыгнул с подножки ЗИЛка и быстро, как вырвавшийся на волю олень, побежал вдоль оврага, растворившись в темноте, словно привидение. Через минуту Серый выжал одновременно тормоз с сцеплением и посигналил. Спустя какое-то время, из будки выглянуло испуганное лицо бдительного охранника полярного безмолвия и, спустя некоторое время, на пороге пропускного пункта появились два милиционера в распахнутых настежь черных полушубках и надетых наспех валенках.
Они дружелюбно помахали водителю и не спеша, закинув автоматы за покатые плечи, направились к заснеженной машине. Ведь еще вчера утром этот самый грузовик шел в сторону Омчака, и щедрый офицер охраны презентовал промерзшим гаишникам две бутылки шестидесятиградусной магаданской водки. За чаркой смена пролетела незаметно, и вот он возвращается, значит, будет, чем поживиться.
Сергей приоткрыл наполовину дверь и легким щелчком снял «Калаш» с предохранителя. Он вдруг испугался, пальцы рук занемели и не слушались. Вот уже люди в желтых, светящихся фосфором, жилетах подошли вплотную, один из них открыл дверь и замер в ужасе. На него смотрел зрачок ствола всем известного «миротворца» и регулятора отношений — АКМа. Милиционер что-то крикнул своему напарнику, но тут раздался мерзкий скрежет выходящих из ствола целой стаи свинцовых убийц. Пламя выстрелов в последний раз осветило перекошенное, словно в кривом зеркале, лицо, перепуганного насмерть, преданного слуги государева.