Между тем на поляну для торга стали съезжаться семьи эвенкил и ставить на поляне свои чумы.
Тропа, около которой стояла крепость и находилась поляна, на самом деле была довольно древняя. По ней эвенкил гоняли своих олений к морю. Эти олени очень любят соль, вот их и гоняли к морю, где они пили морскую воду. В этот раз гнать к морю было почти некого. Оленей было мало. Было так же мало мужчин и молодых женщин и девушек. Многие меняли пушнину на чай и железо не для себя, а для того, что бы откочевать на запад или на юг, и там, у своих сородичей не пострадавших от нашествия чаучу, обменять на оленей.
Но у некоторых и оленей совсем не было. Олени нужны местным жителям для кочёвок, их очень редко режут на мясо. Если сидеть на одном месте без движения, очень быстро можно уничтожить дичь в округе и после умереть с голоду.
Поэтому я не очень удивился, когда ко мне пришли человек девять бывших рабов, с желанием здесь остаться. Их принимали в семьи, где лишились всех оленей и почти всех мужчин. Кочевать стало невозможно, поэтому решили заняться рыбной ловлей. Наших бывших рабов брали в этих семьях взамен убитых мужей. Эти люди в Поднебесной были рыбаками. Этим собирались заняться и здесь. Эвенкил занимаются рыбной ловлей, хотя это занятие и не основное, но на реках или озёрах. Море, такое богатое рыбой и разной другой живностью, местные жители боялись. Наши люди моря не боялись. Мне только не понятно как они сговорились между собой, не зная языка. А то, что они решили остаться, это как раз понятно: в Поднебесной сейчас беспокойно. И что бы заняться рыболовством, надо приобрести лодку, сети и прочее, даже имея шкурку лисы на руках, это сделать не просто. А здесь всё это давали даром и женщину в придачу, не молодую, но вполне способную к деторождению. А в Поднебесной, кто поручится за то, что с севера не придут варвары, соплеменники Уба и Чже и не отберут всё, а тебя самого не убьют или опять не отдадут в рабство? Здесь же всё более или менее спокойно, но очень холодно.
Я отпустил бывших рыбаков и бывших рабов, только попросил Кина хотя бы рассказать им о гарпуне айну – он у них какой-то особенный. Может быть, со временем, они научатся бить китов. А один кит – это гора мяса. Надолго хватит. Я не отвечаю за сохранность бывших рабов, даже если я их всех перекидаю в море, если возникнет такая необходимость, с меня никто не спросит. Потом, с крепостной стены я видел, как они по тропе спускались к морю. Они обрели новые семьи, а моя семья ждала меня в посёлке у реки Бай.
Дни тянулись. Мы перетащили золото и зашитую в кожи пушнину на джонки, чтобы не терять время. Охотились на лосей, лесных коз, запасаясь мясом на обратную дорогу. Раньше-то покупали оленей.
Листья на деревьях стали желтеть, а воздух остывать, когда, наконец, появился Выкван с выкупом и товаром для обмена. Я вздохнул с облегчением – воля императора выполнена, скоро домой.
Выкван привёз немного золотых самородков, клыки морского зверя и бивни подземного зверя. Про слонов я, конечно, слышал, и, даже, один раз видел. А что это были бивни огромного слона, я не сомневался. У того слона, которого я видел бивни были не большие и бело-жёлтые. Эти же огромные, светло-коричневые. Правда, распиленные или обломанные. Выкван объяснил, что если их не распилить, то перевозить их на оленях довольно трудно. Я не слышал, что бы слоны жили под землёй. Я спросил об этом Выквана.
- Я никогда не видел этих зверей живыми. Но их всегда находили в земле.
Я нарисовал слона, как мог.
- Похож?
- Да. Только он покрыт тёмно-бурой шерстью.
Каких чудес только не бывает в мире!
- А морской зверь? Действительно морской? И действительно огромный?
- Да, большой. Живёт у моря, в море только питается.
- У вас там полгода ночь, полгода день?
- Да.
- И на небе такие красивые сполохи?
- И это правда. Не всегда. Но случается.
И всё-таки мне не очень в это верится. Ночь полгода! Это всё россказни. Но я не стал обличать Выквана в обмане, пусть всё это останется на его совести.
Обмен прошёл удачно, стороны разошлись довольные собою.
VIII
- Разлука с живыми, хуже, чем разлука с мёртвыми – грустно сказал Чже, прощаясь с нами.
- И высокая гора не загородит солнце! – ответил Уба.- Всё возможно, пока оно светит!
Распрощавшись с Чже и его воинами, мы отправились к морю. Нашим охранником на обратный путь стал Уба и его воины. Бывшие рабы и десять охранников – меркитов погрузились на джонку Юй Сугэ, золото и прочий ценный груз вместе с охраной разместился на моей джонке.
Мы попрощались с двуглавой горой, похожую на спину верблюда.
У моря, справа от бухты, на юг тянулись свежее построенные землянки, покрытые дёрном, сушились, сплетённые из какой-то травы сети и пойманная ими рыба. Что ж бывшие рабы и их новые родственники обживаются и, уверен, будут тут жить долго и, со временем, и китов научатся добывать.
С отливом мы снялись с якоря, и взяли курс на юго-восток. На следующий день, под вечер на горизонте появились холмы пустынных лесистых островов. Прошли их и свернули на юг.
Погода портилась. Дул порывистый, холодный западный ветер. Рваные тёмные облака носились по небу. Днём потемнело как ночью. Разразился жестокий шторм. Гремел гром, сверкали молнии, ветер менялся с западного на северо-западный. Потом он стал юго-западный, и джонка Юй Сугэ потерялась из вида. Больше я её не видел. Шторм разлучил нас. Сорвало парус на средней мачте и изрядно потрепало остальные.
Под утро ветер утих, и какое-то время был полный штиль. Вокруг расстилалось тёмно-синее море без каких-либо признаков берега. Потом подул слабый северный ветер. Поставили запасные паруса. Я приказал рулевому держать курс на юго-запад. Два дня полной неизвестности. Наконец, слева показалось узкая, тёмная полоска берега. Шли ещё полдня. Уба показал рукой на право:
- Там другой берег, господин.
Но я ничего не увидел, как я не приглядывался. Приказал матросу влезть на мачту. Долго он смотрел в сторону юго-запада, но ничего не увидел. Прошло какое-то время, и он закричал:
- Земля!
Значить, есть надежда, что мы не заблудились.
- У тебя зрение сокола, Уба! – сказал я весело.
- Нет, господин – сказал он серьёзно, - там были птицы. Потом они улетели туда. Что там ещё могло быть?
Берега сближались. Ветер крепчал. Волны становились всё больше и больше. Джонка то взлетала на гребень огромной волны, то стремительно падала вниз в такую же огромную впадину. Откуда взялась скала в этой впадине – не понятно. Но она взялась и проделала в правом борту большую пробоину. Джонку кинуло влево, и она зарылась в волну, когда мы оттуда вынырнули, двух первых мачт как не бывало. Мы вошли в узкий пролив, волны успокоились. Но в джонку всё равно заливалась вода, даже при небольшом волнении моря. Команда вычёрпывала воду, степняки им помогали – опасность сближала. На одном парусе мы шли очень медленно. По берегам пролива тут и там с двух сторон светились точки костров местных жителей, нивхов, как пояснил Кин.
- Идём правее, господин – сказал Кин, - я узнаю местность. Там должна быть Большая река.
- Далеко?
- Нет, не очень.
- Что ж, веди, если дорогу знаешь.
- Нет, дорогу отсюда я не знаю. Мы в этот пролив никогда не заходили. Но местность, я думаю, узнаю.
- И что там?
- Там песок. Вытащим джонку на берег, попробуем заделать пробоину.
Кое-как свернули на запад, обогнув полукруглый остров. Стали прижиматься к берегу. Прилив помогал нам двигаться, что было очень кстати с одним-то парусом.
- Дальше, дальше идём, господин – говорил Кин, - там должно быть селение айну.
Наконец дошли до большого треугольного мыса напротив острова, делящего Большую реку пополам. Джонку выкинули на песчаную мель у восточного берега, закрепили якорями, во время отлива, она ляжет на грунт.