— Лягушками, — вставил Серафим.
— Чё?
— Во Франции не жаб едят, а лягушек, — проговорил Серафим. — Не путай.
— Да мне как то оно по барабану, что и с чем там едят. Жаба она жаба и есть… — проговорил мужчина, помахивая рукой. — Ну вот, пальцы отморозил.
Елена подняла фонарь и посветила на него.
Это был высокий, хоть и сильно сутулый, мужчина, с яркими, красивыми голубыми глазами, и длинными светлыми волосами. Так же он был гладко выбрит — что было необычно для этой местности — без бороды и усов тут щеголяли немногие.
Человек был облачён в толстенный свитер из овечьей шерсти, поверх которого нацепил роскошный жилет из шкуры белого медведя. Его штаны были из того же материала. А вот валенки богато расшиты стеклянным бисером, на мотив местного народного творчества.
На его голове плотно сидела обычная вязаная шапка, поверх которой, не менее плотно, сидела ковбойская шапка — причём настоящая — из коровьей кожи, с правильными углублениями — чтобы со стороны можно было принять за рога.
— Чё светишь в морду? — проворчал блондин.
— Гаврил — а можно без наездов? — проворчал Павел. — Между прочим, девушке свет нужен, а ты даже не телишься…
— Да счас сделаем… — Гаврила посмотрел на своего помощника. — Пень, давай дуй к щитку и подключи там всё что надо.
Парень по прозвищу Пень — молодой совсем паренёк, лет двадцати, «метнулся кабанчиком» в дверь, а спустя секунду сарай залило ослепительным светом.
— Да чтоб тебя!! Заманал твой пень весь личный состав! — прорычал Павел, прикрывая глаза. — Эй, тебе наш радист глаза не выжег, старший лейтенант?
— Я отвернуться успела, — проворчала Елена, осматривая кости в ослепительном свете, более пристально. — Хм! Смотри-ка — из черепной коробки мозг не пропал. И в позвоночнике тоже присутствуют части спинномозгового вещества. И костный мозг цел…
— И что вся эта фигня значит? — проворчал Гавриил, немного покраснев, потом побледнев и под конец — позеленев.. — Простите, товарищ страшный лейтенант.
— Это пока ничего не значит, кроме того, что тот, кто съел этих людей просто не смог расколоть кости и поглотить костный и головной мозг… Странно — он сумел съесть хрящи и сухожилия в суставах рук и ног, но не смог попасть в голову и переварить хрящи позвоночного столба… Это интересно… — Елена достала лупу, подкрутила её и присмотрелась к костям. — Хм! А вот это уже странно…
— Что такое? — Иннокентий шагнул вперёд.
— Хотите посмотреть? — тоном гостеприимной хозяйки, предлагающей гостю чай с ватрушками, повернулась к нему Елена.
— Спасибо. Я вам на слово поверю.
— Ну ладно… в общем на костях есть странные следы — словно их царапало что-то круглое, как рот миноги… Миноги…
— Что такое минога? — удивился Иннокентий.
— Это «шестидыр» (русское прозвище миноги. Примечание автора). Рыба такая, длинная, как угорь, с круглой пастью, что усажена зубами по кругу — такими круговыми зубами она может «стесать» мясо с живой рыбы — в общем, опасный хищник. Но вкусный. У неё шесть дырок вместо жаберных щелей — потому то её «шестидыр» и зовут, — объяснил, к удивлению Елены, Серафим. — В Ленинграде её часто ловят и к пиву приговаривают. Костей нет. Рыба, если правильно засолить — вкусная. Но в наших краях она не живёт.
Елена поднесла кость к лампе и попыталась присмотреться к ней, через лупу.
Серафим спокойно забрал кость и поднёс её к свету, чтобы Елена могла спокойно использовать лупу.
Елена присмотрелась к костям. Никаких сомнений не было — на костях царапины имели чёткое кольцевое строение — такое можно увидеть только после нападений кальмара или миног — зубы или зубчики на присосках, двигаются по кругу к центру, стёсывая и перемалывая попавшееся на пути мясо. Удивлял только размер этих следов — они были микроскопические — с трудом заметные только через мощную лупу, и их было ОЧЕНЬ много — словно это был кальмар с тысячами щупалец, или стая миног в несколько тысяч особей.
Не стоило и говорить, что в климатических условиях «Плутонии» кальмары и миноги вряд ли протянули бы больше минуты. А уж представить, что они слопали бы десять человек — вместе с одеждой и обувью — было совсем странно.
— Не могу понять, что это такое… Странно, — прошептала Елена, проводя пальцами по костям. — Это нечто невероятное…
— Это для вас «нечто невероятное»?! — неожиданно зарычал Павел. — Твою мать. Ты — кгб-шница! Это останки убитых людей! И ты восторгаешься тем, что их убило?