Я тоже невольно посмотрел на свое кольцо. На месте!
— Кстати, а почему твои родичи не любят Гелиоса? — поинтересовался я.
— А за что им его любить? Бездельник он, — хмыкнула богиня. — Делать ничего не умеет, только и знает, что целыми днями по небу на колеснице скачет.
— Так целый день на колеснице по небу мчаться — это не просто, — заступился я за своего дальнего родственника. Вспомнив о бедолаге Фаэтоне, которому папочка одолжил колесницу, сказал. — Ему же надо маршрут выбирать, чтобы землю невзначай не спалить.
— На колеснице по ровной дороге мчаться — сплошное удовольствие, — отрезала моя супруга. — А путь, по которому Гелиос свою огненную повозку катит, ему с утра Эос прокладывает. Девчонка с утра просыпается, колею на небе прокатывает. А по колее даже ты проедешь.
Ну, спасибо милая! Да, а кто такая Эос? Это та самая, которая встает из мрака с перстами пурпурными? Кажется, ее еще Авророй зовут. Как крейсер. А Артемида продолжила:
— Гелиос едет себе в колеснице, да по сторонам смотрит — кто и что делает. Это ведь он заприметил, как Афродита с Аресом Гефесту рога наставляют. Мог бы и промолчать, кому от этого хуже?
Тоже верно. Если бы Гелиос не разболтал, то все остались довольны. И Арес с Афродитой, а больше всех сам Гефест. А теперь приходиться жить с репутацией рогоносца.
— С другой стороны, это ведь Гелиос углядел, как Аид Персефону ворует. Если бы не он, деревья бы не росли и цветы не цвели. Что бы тогда мои зверушки есть стали?
Все-таки, есть у моей любимой чувство справедливости. Если бы Персефона сидела весь год под землей, так ее мать — напомню, что это сама богиня плодородия Деметра, вся бы вся изнервничалась и, наступил бы конец цивилизации.
— Как считаешь, а про нашу свадьбу не Гелиос ли разболтал? — предположил я.
— Конечно он, — хмыкнула богиня. — А кроме него и некому.
Неожиданно по базару пронеслось какое-то шевеление.
— Зять! Зять! — зашелестело в рядах.
Неужто зять царя Аэта пожаловал? Апсирт, который смотрел на мою жену масляными глазами?
И впрямь, к рыночной площади неслась кавалькада, штук сорок всадников. Я думал, что она промчится мимо, но неожиданно лошади встали, а передний всадник — полный бородатый дядька лет тридцати, начал осматривать площадь и народ. А народ, к слову, за исключением нас, дружно принялся падать на колени.
— Эй, чужеземцы, — небрежно окрикнул нас передовой всадник — верно, это и есть Апсирт? Глазенки-то и на самом деле масляные. — Вы не желаете склонить головы пред зятем самого царя?
— Мы бы склонили, зять царя, только мне отец не велел ни перед кем голову склонять, — отозвался один из Диоскуров. Который, кстати? Я их, кажется, начал различать, а теперь опять путаю. Тот, что пошире в плечах — Поллукс, а у которого грудь широкая — тот Кастор. А на лицо — так вылитый папа Зевс, которого я видел лишь в учебнике. А еще они на Геракла похожи. Оба.
Апсирт наверняка вспомнил, кто является отцом здоровяка, потому промолчал. Зато его взор упал на Артемиду:
— А ты, красавица и охотница, тоже не желаешь склонить шею перед будущим владыкой Колхиды? — облизывая взглядом мою супругу спросил царский зять.
Нет, ну ты обнаглел! Вон, камушек неподалеку лежит, в руку просится. А там еще два… Удержавшись, я ответил за свою жену:
— А красавице муж не велит шею перед царями гнуть. — Подумав, добавил: — Ни перед своими, ни даже перед чужими. А уж перед зятьями царей — тем более.
Я старался оставаться вежливым, хотя внутри все кипело. Апсирт здесь еще никто, а уже желает, чтобы ему оказывали царские почести? И что, здесь так принято? Кажется, рановато пресмыкаться перед правителями, эпоха не та. В Элладе я не был, а вот в Таврии никто не додумывался бы встать на колени перед царем.
Рука у царского зятя потянулась к мечу, висевшему на поясе. Его свита, глянув на вожака, последовала примеру. Ну-ну… Меч у тебя короткий, им с седла рубить неудобно, не дотянешься, а твою руку я перехвачу. И рожа мне зятек, у тебя не нравится. И впрямь, она какая-то масляная. А коли масло, так его и размазать можно, прямо по тутошним камушкам.
Царский зятек, словно подслушал мои мысли и, убрав руку с эфеса, ухватился за бич. Хм… Бич — это уже серьезно. Вот им он меня достанет. И что, он меня собрался лупить, словно корову? А ведь больно будет.
Камушек, на который я смотрел, сам-собой оказался на носке моей сандалии, а потом ловко подпрыгнул, заскочив прямо в мою ладонь. Наивный ты зять. Ты же бичом взмахнуть не успеешь, с седла рухнешь, аки… Аки кто, кстати? Не знаю, не придумал, но это неважно. Рухнешь, как Апсирт, зять царя Аэта. Вас тут человек сорок, а нас поменьше, раза в два, но мы вас разделаем, как Ахиллес черепаху, пусть вы и конные. Будь у вас копья, или дротики, тогда вы еще могли бы с нами потягаться, но не факт.