И, повернувшись к Глену Маккенне, прорычал:
- Надеюсь, эти джентльмены из Джила-Сити - хорошие ребята. Мне не понравилось, что Сибер не появился на месте встречи. Здесь что-то нечисто.
- Мы уже унюхали, - встряла старая скво. - Потому что это воняет засиженный мухами Эн, которого нянчит наш приятель Хачита. Если придурочньй мимбренский апач не зароет к утру эту падаль, я сама ему проделаю дырку между кретинских глаз и брошу в одну яму со стариком.
- Недурная идейка, - пробормотал сержант-дезертир Санчес. - Я бы заплатил за эту работу целых два песо.
- А ну-ка, вы, оба - заткнитесь, - распорядился Пелон. - Я говорю с Маккенной.
- Как скажешь, хефе, - пожал плечами Санчес. - Насколько тебе известно, меня в этом деле интересует только одно - сокровища Эдамса.
- Хватит! - отрубил Пелон. - Может, вы думаете, что я приперся в Аризону, чтобы нюхать вонь сдохших индейцев, разбивать выстрелами камни в руках чокнутых обезьян, посылать полуирландцев-полумексиканцев в Джила-Сити, чтобы те убегали с трактирными девками или сражаться с негритянскими кавалеристами? И у меня золото из головы не идет, понимаешь ты это, дезертир хренов?!
- Легче, легче, - примирительно проговорил Санчес. - Ты ведь собирался поговорить с Маккенной, амиго.
- Ах, да. Слушай, Маккенна, ещё раз повторюсь: мне совсем не нравится, что Сибер не пришел на условленное место. Другого белого в Аризоне, которому бы я или мои апачи доверились - нет. Я согласился с твоими условиями, потому что знаю Сибера. Но насчет других...
- Наверное, все-таки такой человек есть, - сказал старатель тихо. - Ведь Беш привел его с собой, не так ли?
Пелон посмотрел на него и моргнул.
- Верно. Об этом я не подумал.
- Тогда думай сейчас. Ответ довольно прост.
- Да ну?
- Разумеется. Есть в Аризоне ещё один белый, которому апачи доверяют. Мы с тобой о нем забыли. Кто бы это мог быть?
Из-под серапе появился длинноствольный кольт.
- Пусть лучше никого не будет, - сказал Пелон.
- Куидадо, - предупредил Санчес. - Не стреляй без надобности. Давай сначала посмотрим, кто это.
Пелон насупился горгульей.
- Ты, мексиканская собака, - сказал он холодно, - наверное считаешь, что я могу убивать за просто так? Я всегда сначала разгляжу, а уж опосля стреляю. Папаша мой был человеком старой испанской неразбавленной закваски, и - как и я - человеком чести. Только мексиканцы и индейцы стреляют в человека, не разглядев его лица.
- Как скажешь, хефе.
- Вот так и говорю!
- Буэно. Ну вот, идут. Интересно, кто это?
Санчес не единственный гадал у костерка, разожженного Маль-и-пай. Каждый из членов группы по различным причинам чуть подался вперед и буравил - или буравила-темноту напряженным взглядом. Внезапно, опять словно ниоткуда, вынырнул Беш. На этот раз за его спиной находилось трое белых в черных шляпах, за которыми, как обычно в полуприседе, крался Манки. Идущий по центру белый шел так же бесшумно, как и проводник-апач. Он был высок, крепко сложен, не молод, но и не стар, с запоминающейся улыбкой, освещающей внутренним светом его сожженное до черноты лицо. В этих краях он был единственным, кто мог бы замещать Эла Сибера, а о нем никто не вспомнил. Интересно, что первым очнулся Пелон, радостно прокричавший:
- Бенито! - И приветственно раскинул руки. - Господи ты боже ж мой! Ну почему я о тебе не подумал? Наверное, прав Маккенна: стар я стал.
Новоприбывший с улыбкой пожал плечами. Он позволил предводителю бандитов по-медвежьи облапать себя, но не сделал ни малейшего намека на ответное движение. Когда могучий полукровка, наконец, отпустил его, мужчина слегка поклонился всем присутствующим и присел у костра.
- Ладно, Пелон, - сказал он, - ты не приглашаешь, так что приходится приглашать себя самому. - Улыбка взлетела вверх и попала прямиком в нависшую над пришельцем Маль-и-пай. - Кофе, пор фавор, мадре. Хорошие денечки остались позади, мы все давно не те...
СВИНЕЦ-В-БРЮХО
Остальными двумя, что пришли с Беном Коллом - высоким, спокойноглазым, улыбчивым, оказались Вахель и Дэплен. Вахель - небольшой человечек с крысиной мордочкой так же, как и Маккенна, мыл золото, только по времени раза в два дольше, чем шотландец. Он был крепким, высушенным солнцем пустыни и неподатливым, как мескитовый корень, и если у кого-нибудь имелся шанс добраться до Сно-та-эй, так это у него; но он обладал дурным глазом, и Маккенна ему не доверял. Второй - Рауль Дэплен - здоровенный франко-канадец с нездоровым румянцем на щеках был больше искателем приключений, чем старателем. Здесь, в засушливых пустынях Юго-запада, он казался здорово не на месте. Злобы в нем было поменьше, чем в его приятеле, но и его манила душная идея материального благополучия, в стремлении удовлетворить которую Дэплен проявлял недюжинную французскую изобретательность. Маккенна нашел, что хуже компаньонов для столь опасного путешествия он вряд ли мог себе пожелать.
Бена Колла он знал по множеству легенд и сплетен и время от времени обнаруживал его портреты в местных газетах. О том, что во время апачских войн он был разведчиком и поставщиком армии Джорджа Крука и о том, что он работал с Сибером в Сан-Карлосе, шотландец знал. И у объездчиков, и у разбойничьих индейских племен он считался весьма почитаемым человеком; белым, которого краснокожие принимали как своего. В свое время Бен работал и служителем закона, подвизаясь в качестве помощника шерифа сразу в двух округах.
Конечно, о Бене ходили не только приятные слухи: поговаривали, будто он крадет коров, а не выслеживает индейские банды, стреляет из-за угла, а не служит закону. Но Глену Маккенне эти деликатные различия были ни к чему. Отпечатки подошв Колла могли оказаться на недосягаемой моральной вершине, а могли и навсегда остаться возле костра Пелона Лопеса, где никто не собирался посягать на чужую святость так же, как и сомневаться в ней. В данной ситуации появление Колла можно было только приветствовать.
Пришедшие с ним люди сами вызвались идти в каньон. Когда Колл искал компаньонов для похода за золотом Эдамса, он старался выбирать людей, выглядящих подозрительно и с недружелюбным выражением глаз.
Жители Джила-Сити предпочли оставить сапоги там, где они обычно находились, то есть на поручнях бара. Бывший служитель закона, не имело значения, честно он работал или не очень, не пользовался в приграничных кантинах особой популярностью.