Еще три дня назад он был вполне доволен своей жизнью скитальца в дебрях и пустынях Аризоны: долгов и женщин не имел, обладал одной лошадью, одним седлом, одним ружьем и одним потрепанным одеялом, дружил с одним краснокожим и пригоршней закаленных белых, разводящих скот и просеивающих любимую им негостеприимную землю, ища золото; бывало, он находил блестки золотишка в гравии какого-нибудь ручейка или сухом песке высохшего овражка под красными с охряными прожилками стенами каньона. Этот песок и иногда небольшие самородки позволяли ему покупать муку, кофе, бекон, табак, бобы и патроны. Охотой Маккенна добывал бифштексы из оленины и антилопятины, и подобная пища позволяла ему находиться в отменной физической форме. В течение изнуряюще-жаркого лета и безумно холодной зимы, находясь в поле, Маккенна не испытывал нужды в постоянном пристанище и никогда не задумывался над тем, чтобы его завести. Так протекли одиннадцать лет его пребывания в Аризоне, в течение которых он считал себя счастливым человеком. Запад стал для него убежищем, в котором он спасся от прелестей культурной жизни и от отвращения к перенаселенным городам Востока, где его отец - неутомимый врач-естествоиспытатель - практиковал в течение девятнадцати лет, которые Маккенна провел под его крышей.
Теперь же этой свободе и мирному существованию грозило полное уничтожение. Маккенне приходилось отбиваться от индейцев, мексиканцев, метисов... В первую очередь от Пелона. Но сейчас хоть шансы несколько уравнялись. Бандитские силы, сокращенные до лысого вожака Санчеса, Беша и Хачиты, были, что называется, на один зуб таким закаленным людям, как Бен Колл, Рауль Дэплен и Глен Маккенна.
По крайней мере белый отряд мог претендовать на счастливое путешествие до Сно-та-эй и возвращение с набитыми карманами ничуть не меньше эгоцентричного бандита-полукровки, дезертира мексиканской армии и двух апачей, один из которых был слаб на голову, а второй, похоже, до безумия честен.
Но девушка, девушка, черт побери! Что, ради всего святого, с ней-то делать? Маккенна не знал. Зато понимал, что если им ничего не помешает и девушка его не бросит, то, видимо, это будет его последнее лето, проведенное в Моголлах и прощальная зима в иссушенных каньонах Солта. Если так ставить вопрос, то он женится на Френчи Стэнтон и позабудет об одиночестве. Но только если ставить именно так...
И ещё Маккенна знал: если кто-нибудь хотя бы попытается увести у него девушку, то этому кое-кому не поздоровится: он разорвет его голыми руками.
БЛОКАДА ЯКИ-СПРИНГ
В скоплении нависающих над стоянкой солдат суровых скал на высоте шестисот ярдов Пелон приказал своему отряду остановиться и перестроиться из единой линии в плотную группу, чтобы проскочить мимо кавалерийского бивуака.
- И запомните, - прошептал он, обращаясь к Маккенне и Бену Коллу, что моя сестра будет держать белую девчонку на пушке.
Мужчины обернулись. Салли сидела бок о бок с Френчи. Дуло винчестера смотрело белой девушке прямо в бок. Последняя изо всех сил старалась держаться спокойно, да ещё успокаивать норовистую лошадку, которая шустро топталась на месте. Но с руками, притороченными к луке седла, ногами, связанными у животного под брюхом, да ещё и дулом ружья, болезненно тыкающимся под ребра, бедняжка едва сдерживалась, чтобы не пустить пони паническим галопом.
- Сестричка Салли, - мягко произнес Бен Колл, - ты бы лучше не била по ребрам эту девушку. А то, если её лошадь понесет, нам всем не поздоровится.
Услышав это, Пелон грязно выругался и с разворота въехал полусестре по рту, раззявившемуся над безносой физиономией. Звук удара получился подмокшим, Маккенне не нужно было пристально всматриваться, чтобы разглядеть в свете луны струящуюся из рваного уголка рта кровь. Скво не пошевелилась и никак не отреагировала на удар. Пелон с проклятиями вернулся в голову отряда.
- Йосен бы её побрал! - прорычал он. - Вот ведь волчица, черт возьми.
Маккенна кивнул, плотно сомкнув губы.
- Нам тоже стоит вознести хвалу Творцу в благодарность за то, что злоба её от природы, а не от воспитания милого братца.
Пелон подъехал к старателю так близко, что их лошади могли потереться боками.
- Снова шуточки? - потемнел он от ярости.
- А ты что, хочешь начать разборку прямо сейчас? - невинно спросил шотландец.
Пелон ухмыльнулся.
- В общем-то нет. Но знаешь, Маккенна, чем больше я тебя узнаю, тем меньше доверяю. Вся петрушка из-за этих чертовски голубых глаз и невинного взгляда: вводят в заблуждение.
- Снова не повезло, - откликнулся Маккенна, - а то я считал, что обвел тебя вокруг пальца!..
- Каким это образом?
- Да каким сказано.
- Предупреждаю...
- Намек понял, - ответил белый.
- Тут есть ещё один намек, который вам обоим лучше понять, - это встрял Беш. - Сбавьте тон и ищите Санчеса вон там, рядом с руслом ручья.
- Недурное предложение, - быстро согласился Пелон. - А ты его видишь?
Молодой воин чирикауа наклонился вперед, и его черные глаза заблестели.
- Да, - сказал он. - Я разглядел отражение лунного света на дулах ружей. Стоит помолиться за то, чтобы в дозоре сейчас не стоял Микки Тиббс. Зрение у него не хуже моего.
- А где стоят Санчес с Дэпленом? - спросил Пелон.
- Вон в том кустарнике чуть выше солдатского лагеря, видите, на откосе? Вскоре они должны ворваться в бивак.
Тут же отряд услышал голос Санчеса, которому вторил франко-канадский говор Дэплена, вопящих во всю глотку и будящих солдат. Затем послышался топот вырывающихся из кустарника коней, во весь опор несущихся к сторожевым кострам солдатского лагеря.
Негры-кавалеристы, испуганно таращась, стали поспешно вскакивать на ноги, сбрасывать одеяла, а дозорные орать, чтобы никто не стрелял, потому что скачущие по всей видимости друзья или во всяком случае не совсем индейцы. В то же самое время Санчес на испанском, а Дэплен на ломаном английском вторили патрулям: они-де не апачи и благодарят Господа за то, что он послал в эту безлюдную пустыню отряд американских солдат.