— Думаю, стоит обсудить, что делать, если наши люди не вернутся из Джила-Сити, — сказал он Маккенне. — От своего я не отступлюсь. Сдаётся мне, что ты отлично запомнил путь к Каньону Погибшего Адамса. И ты доставишь меня туда, даже если придётся ехать на тебе верхом, хорошенько пришпоривая. Санчес со мной согласен. Хачита не в счёт. Я надеюсь, что он всё-таки уйдёт. Ей-богу, не могу больше терпеть эту вонищу!
Маккенна помолчал несколько секунд, затем пожал плечами.
— Обсуждать здесь нечего, — сказал он. — Это как в картах. И банкуешь — ты.
— Ты помнишь, — спросил бандит, — как несколько лет назад мы с тобой повстречались у индейцев?
— А как же! — вздрогнув, отозвался старатель. — Благодаря тебе у меня ещё остались пальцы на правой ноге.
— Тогда я выкупил тебя у апачей за довольно скромную сумму, подвёз к Сан-Карлосу, выпустил и наказал не забывать об этой услуге. Так?
— Верно, — признался Маккенна. — Кстати, и ты в свою очередь припомни, как через несколько лет после той встречи кавалерийский патруль запер одного беглеца в глухом каньоне, где некий старатель мыл золотишко. Может, даже вспомнишь, что старатель спрятал тебя в своей хижине и солгал солдатам, будто с весеннего разлива не видел ни одной живой души. Разве не так?
— Так, чёрт побери! — яростно рявкнул Пелон.
— Значит, мы квиты.
— Ну уж нет, чёрт побери. Мне это представляется примерно таким образом: двое старых друзей встретились, чтобы выполнить одну и ту же миссию. Мне кажется, речь должна идти о нашей чести, как у людей благородных.
Маккенна молча смотрел в непроницаемую тьму ночной пустыни.
— Какого чёрта ты там высматриваешь? — грубо спросил Пелон.
— Жду, не покажется ли молния.
— Чего-чего? Какая ещё молния?
— Божья десница, — усмехнулся старатель, — которая вобьёт твою голову в пузо.
— Хочешь сказать, что я лгу?
— Разумеется.
— Тогда так: мы оба — жадные псы, вынюхивающие косточку, зарытую много-много лет назад другим жадным псом. Так сойдёт, дружок?
— Тебе придётся выбрать что-то одно: либо приятели, либо жадные псы.
Пелон со скоростью, какой трудно было от него ожидать, рванулся к старателю и ножом срезал все пуговицы — сверху вниз — с его рубашки. Лезвие прошло сквозь тонкую материю и оставило на коже старателя неглубокую, но длинную рану, заставившую Маккенну задохнуться от боли. Когда кровь полилась из пореза, бандит вновь уселся, скрестив ноги.
— Я выбираю приятельство, Маккенна. Мне вовсе не хочется проделать этот длинный путь бок о бок с врагом. Если потребуется более веское доказательство серьёзности моих намерений, то ты его получишь.
— Спасибо, не надо, — процедил белый. — Этого вполне достаточно. Но вот что любопытно, Пелон: коли мы такие старые и хорошие приятели, то почему тебе всё время приходится меня истязать?
— Если я тебя и прижимаю слегка, то для твоего же собственного блага. Помни: за то время, что ты у меня в гостях, я уже спас твою шкуру. Или ты считаешь, что тот камешек Манки подобрал, просто чтобы им полюбоваться?
— Что ж, иногда ты меня действительно удивляешь, — сказал Маккенна. — Ладно, давай обсудим наши проблемы. Что будем делать, если наши люди не возвратятся из Джила-Сити?
— Уж слишком ты упрямый, Маккенна, — помрачнел Пелон. — Я тебя не понимаю. Нет бы спокойно послушать меня, а вместо этого заставил пропороть тебе брюхо. Ты что, совсем поглупел?
— Да нет, — сказал бородач. — Просто шотландская кровь взыграла.
— Она что, наподобие ирландской?
— Вроде того.
— Тогда понятно. Лагуна у нас наполовину ирландец, и башка у него — как гранитное ядро.
— Так как там насчёт отряда, посланного в город?
— Ах, да. Вот каким мне видится наше положение…
Как намеревался Пелон путешествовать без половины его людей, Маккенна узнать не успел. Едва бандит начал говорить, из низины, ведущей к тропе, послышался вой койота, оборвавшийся на пронзительно-тоскливой ноте. В мгновение ока Пелон, прыгнув в костёр, разметал головни, которые Маль-И-Пай принялась гасить одеялом. Десять секунд — и лужайка погрузилась в темноту.
— Что там ещё? — спросил Маккенна.
— Это Беш, — рявкнул Пелон. — Тихо! Слушай! Он подал условный сигнал: рядом — солдаты.