— Не хочешь ли ты сказать, — спросил Санчес, — что мы должны либо пробиваться с боем, либо пробираться по скалам?
— Нет, — ответил Пелон, — ещё мы можем поутру с лёгким сердцем сдаться. Правда, потом оно потяжелеет — когда солдаты отправят нас в форт и повяжут пеньковые галстуки.
Маккенна, наблюдавший за ним, не увидел в его глазах ни малейшего намёка на юмор. И всё же что-то подсказывало старателю, что в глубине души жестокий бандит затаил частичку человечности.
— Нет, ты предлагаешь нам либо сражаться, либо спасаться бегством, — упрямо повторил Санчес, не испытывая ни малейшей потребности шутить. — У тебя не хватит духу это отрицать.
Пелон обратился к остальным:
— Извините его: федеральный солдат, что с него взять… Они ведь ввязываются в бой только вдесятером против одного.
— Что же ты предлагаешь, начальник? — спросил Маккенна. — Ты же понимаешь: мы, белые, не станем сражаться с этими, засевшими внизу. Есть ли другие способы?
— Есть, — быстро ответил Пелон. — Не хотите ли послушать о них? Впрочем, хотите вы этого или нет — всё равно услышите.
Он замолчал, изучая всю компанию. Маккенне показалось, что за своими людьми Пелон наблюдает с большим интересом, чем за белыми. Значит, операция предстоит отчаянно рискованная.
— Нам надо, — сказал Пелон, — отвеять мякину от зерна.
— Что это значит? — резко спросил Санчес.
— Нас всё равно слишком много для похода. Должны отвалить ещё несколько человек.
— Ты хочешь сказать, надо убить ещё несколько человек? — уточнил Беш.
— Ничего подобного. Я не произнёс этого слова.
— Слово ничего не значит, — сказал Беш. — Важна мысль.
— А мысль очень проста: кто-то из нас должен ехать к Сно-Та-Хэй, кто-то — нет.
— Мы уже слышали нечто подобное. Правда, тогда за твоей спиной стоял с томагавком в руке Хачита…
— Нет-нет, — быстро сказал Пелон, оглядываясь. — Вы не поняли. Я имел в виду, что мы должны договориться: кто поедет к каньону, а кто — нет.
— И как же это сделать? — спросил Санчес.
— Очень просто. Я сам назову лишних.
— Ты? — бросил Вахель по-английски, хотя мог говорить на испанском не хуже мексиканцев. — Я не могу позволить тебе выбирать, сколько скальпов повиснет на штыках этих ниггеров. Решать будем мы.
Пелон пожал плечами:
— Тебе-то что спорить? Это в моей команде есть лишние рты.
Услышав это, Беш и Санчес поднялись. Встал и гигант Хачита. Апачи не произнесли ни слова, предоставив Санчесу право выразить всеобщее удивление.
Мексиканцу оказалось совсем непросто начать свою речь. Ведь всего несколько минут назад Пелон раздробил Манки голову, а Хачита собирался раскроить череп вожаку. Смерть витала в воздухе.
— И кого же ты уберёшь? — спросил Санчес.
Несколько мгновений Пелон наблюдал за ним, а затем разразился хохотом. Справившись с весельем, он дружески положил руку на плечо своего приятеля:
— Венустиано, дружище, да неужто ты решил, что я назову тебя? Тебя, своего спутника в дюжине набегов? Тебя, которого считаю кровным братом? Как ты мог сомневаться во мне?
Голос Санчеса задрожал:
— Значит, ты решил убрать меня, — прошептал он.
— Ну, разумеется! — весело воскликнул Пелон. — Разве ты мог ожидать от меня чего-то другого, старина? — и внезапно обнял его.
Но и тогда Санчес не понял, плакать ему или смеяться. Лишь когда вожак отпустил его и отступил на несколько шагов назад, все увидели на лице сержанта что-то вроде кривой улыбки.
— В любом случае, дружище, — сказал Пелон, — мы расстанемся ненадолго. Ты ведь, Венустиано, профессиональный солдат. И знаешь, как повиноваться приказу, даже если не понимаешь его.
— Чего ты от меня хочешь, хозяин?
Пелон махнул своей медвежьей лапой:
— Эй, там, слушайте все! Все должны меня понять с первого раза и потом не переспрашивать. Такие сокровища, как то, которое находится в Каньоне Дель Оро, не даются без риска. Тот обман, который мы готовим для чёрных солдатиков, может слегка не удасться.