— Ну, конечно, — прошепелявил он. — А разве я не об этом говорил тогда, в Яки-Хиллз?
— Именно об этом, — буркнул Пелон.
— Один за всех, все за одного, — пробормотал Глен Маккенна. — Прямо-таки «Три мушкетёра»…
Апачский Почтовый Ящик
Ехали уже два часа. Солнце только-только встало над краем каньона. Каньон, точно по легенде, оказался настолько узким, что всадник мог коснуться его стен, просто вытянув руки. С рассветом они увидели в начале тропы долгожданные тыквенные плети, старинные оросительные каналы и полуразрушенные основания древних глинобитных жилищ. И теперь все с нетерпением ждали появления следующего знака: Апачского Почтового Ящика.
Возбуждение нарастало. Дно каньона, неуклонно поднимавшееся вверх, вздыбилось чуть ли не отвесно, и все переглянулись, почувствовав, как затрепетали сердца. Неужели — тот самый «рывок вверх», который, как рассказывал Адамс, делает узенькая тропка, переходя в более широкую дорогу? Неужели сейчас они вырвутся из этой узкой щели и увидят наконец то, что Адамс, Брюер и остальные увидели тридцать три года назад? Усеянный вкраплениями лавы склон с чахлыми сосенками? Землю в каменных морщинах, что похожа на смятую постель? Или же очередной склон, уступы которого поросли медвежьей травой — такой же, как в сотнях и тысячах каньонов в этих землях? Ещё несколько минут, и…
Фрэнчи, по настоянию Маккенны ехавшая вместе с ним в голове отряда, не замечала ничего, кроме дороги. Лицо её раскраснелось, глаза сияли, она прерывисто дышала. Самому Маккенне с каждым очередным шагом вверх по тропе дышать было всё труднее. Но дело тут было совсем не в высоте. Золотая лихорадка — вот что это такое.
Он обернулся, проверяя, в каком порядке едут его спутники. Он прекрасно понимал: чем ближе цель путешествия, тем всё большую уверенность в себе обретает Пелон и может вовсе отказаться от услуг проводника, ссылаясь на собственную память. В легенде всё сказано, зачем тогда нужен Глен Маккенна с его картой? Взглянув наверх и увидев просвет, Маккенна удостоверился: всё так, как объяснял Адамс. Взгляд, брошенный на спутников, лишь на мгновение успокоил шотландца.
Сразу же после Маккенны и Фрэнчи, закрывая их могучей спиной от ружей Пелона и Микки, ехал Хачита. За Хачи-той — Маль-И-Пай с вьючной лошадью, за ней — Микки, а тыл прикрывал Пелон, способный с одного выстрела — если понадобится — уложить разведчика. Недаром бандит ехал, не вынимая правой руки из-под своей накидки.
Маккенна привстал в стременах и помахал Пелону рукой. Бандит махнул в ответ и крикнул:
— Как? Что-нибудь видно?
Старатель рявкнул в ответ:
— Давай сюда! Сам увидишь!..
С этими словами он вонзил шпоры в бока пони, лошадка, сделав последний рывок, прыжком одолела оставшиеся ярды. В следующее мгновение Маккенна вырвался на открытое пространство. Остальные послали лошадей рысью, пытаясь первыми проскочить за шотландцем и увидеть собственными глазами то, что уже открылось старателю.
А посмотреть было на что. Поверхность каньона была сморщена, как лицо древнего старика. И везде тощую зелёную горную травку и посадки извивающихся карликовых сосен пробивали чёрно-серые выбросы твёрдой, как сталь, вулканической породы.
Вот оно, плоскогорье перед входом!
Но — стоп! Кое-чего не хватало. Что-то было явно не в порядке. Пелон остановил лошадь бок о бок с пони старателя.
— Секунду назад мне казалось, что ты привёл нас туда, куда следовало. Но я не вижу… Где же Апачский Почтовый Ящик?
Старатель покачал головой.
— Понятия не имею, — сказал он, вглядываясь в плоскогорье. — По идее, мы должны его видеть… Подожди, может, Хачита сумеет его отыскать? Зрение у него получше, чем у нас. Хачита, иди-ка сюда!..
Огромный апач встал рядом с Маккенной.
— Ничего. Никаких следов.
— Подожди, ну, подожди же! — крикнул Маккенна, увидев, как кровь прилила к лицу Пелона. — Значит, в легенде есть что-то такое, что мы проглядели…
Он принялся лихорадочно соображать — не столько из страха перед гневом бандита, сколько из желания разобраться.
— Ну, конечно! Адамс упоминал небольшой склон. Они увидели Почтовый Ящик с небольшого возвышения. Ищите же, ищите!..
— Вон! — указал Микки Тиббс. — Немного левей. Видите? В форме волчьей головы: две сосенки — как уши, а лавовый подтёк — как язык. Ну-ка!
Все устремились через скалы к тёмному пятну лавы. Естественная тропа вела к его вершине. Оттуда открывался вид на огромную каменную чашу, уходящую под откос на запад и полностью скрытую от глаз, если смотреть с вершины Тыквенного Поля.
Вопя и улюлюкая, они устремились вниз. За тридцать три года здесь ничего не изменилось. Даже несколько обструганных палочек-телеграмм торчали из расселин в скале. Старинная почта всё ещё работала. Все облегчённо засмеялись. Все, кроме Хачиты. Гигант хмурился.