Маккенна, искушённый в дипломатии прерий, не упустил своего случая.
— Верно, Пелон, — вмешался он. — Скажи ты им! Мои шотландские предки, наверное, сейчас переворачиваются в гробах. Если у тебя есть хоть чуточку здравого смысла, ты поймёшь, что терять такие деньжищи — непростительная глупость. Не думаю, что ты сможешь продать мой скальп за такую цену — я имею в виду сто тысяч. Что уж говорить обо всех этих миллионах, таящихся в земле?! Подумай, Пелон. Неужели мёртвый я стою дороже?
Лагуна Кахилл задумчиво ухмыльнулся. Улыбочка его здорово смахивала на акулью, заметил Маккенна без особого удовольствия.
— А знаешь, — проговорил Лагуна, — ведь мы можем содрать с тебя шкуру и предложить её изготовителям барабанов. Думаю, три песо сможем выручить. Или пять. Всё-таки лучше, чем ничего.
— Ничего? — возмутился Санчес. — Этот парень стоит миллионы долларов. Где твой разум, Лагуна? Подумай, сколько вина и девок тебе достанется! Представляешь: каждому по первоклассной шлюхе!
— Возможно, — уступил полукровка. — Против огненной воды и мягкой плоти я ничего не имею.
— Это если не считать, — хрюкнул Хачита, — хорошей еды. Всё ничто по сравнению с отличной жратвой. Выпивку я найду где угодно, бабы слетаются ко мне, как мухи на освежёванную тушу. Но вот хорошая еда!.. Об этом стоит подумать.
Лагуна пожал плечами:
— Н-да, туша действительно нуждается в свежевании. Вот сейчас поднялся ветерок и дует он с твоей стороны. Поменяемся местами, а? Сделай милость, дружок. А то у меня аппетит портится от этого запаха.
Пелон понял, что настало время вмешаться. Вот-вот до апача дойдёт, что над ним издеваются. Горячо будет!
— Хачита прав, — быстро заговорил он. — Здесь, в пустыне, ничто не достаётся так трудно, как хорошая еда. Ну, и про слабый пол и крепкую выпивку тоже забывать не следует. Хорошо, когда всего вдоволь. Правильно, ребята?
— Ещё бы, — сказал Санчес. — Всё стало на свои места. Мы оставим белую собаку в живых и подумаем, как заставить его поделиться тайной со своими новыми друзьями.
— Разве были другие предложения? — притворно удивился Лагуна.
— Не было. По-моему, их и быть не могло, — сказал вожак шайки и вынул из-за пазухи руку с кольтом внушительного калибра. В тишине Пелон поставил курок на место и невесело усмехнулся:
— Пора бы завязать этот бесполезный разговор. Луна давно взошла, а мы ещё не ужинали. Мне лично на полный желудок думается лучше. Да и остальные, поди, уже волнуются. Так что — поехали.
Маккенна не удержался:
— Остальные? — переспросил он. — Ты хочешь сказать, что эта пятёрка — ещё не вся твоя компания?
— Понимай, как хочешь… Я действительно сказал «остальные». Они с лошадьми ждут нас там, в скалах, — Пелон указал на жёлтые вершины холмов, всё ещё светящиеся в тёмном небе. — Неужели ты подумал, что мы будем бродить по этим землям пешком? Ха! Ты действительно постарел, Маккенна.
— Может, и так. Но на тебя, Пелон, это тоже не похоже: путешествовать по чужой территории с таким большим отрядом. Тебя могли обнаружить раньше времени.
— Ну, — пожал плечами предводитель шайки, — их-то мы не с собой привели. Нашли прямо здесь.
Он засмеялся. Его поддержали все, кроме Манки.
— Воспоминания об этих, сидящих в скалах, заставляют ныть мои чресла, — объявил он. — Давайте-ка побыстрее!
Что-то странное почудилось в его интонации. Дело прояснил Пелон.
— Не волнуйся так, Манки, — ухмыльнулся бандит. — Ты не успеешь проголодаться. Я не жаден и знаю обязанности вожака. Разве я не обещал накормить тебя до отвала? Можешь съесть даже мою долю. Никуда она не денется. Сидит, тебя дожидается.
— Твоя доля? Сидит и дожидается? Так ты говоришь… Ты говоришь о женщине? — спросил Маккенна.
— Ну, разумеется. Мы, апачи, не любим выполнять женскую работу. Готовить ужин, ухаживать за лошадьми — разве это работа для мужчины? Ладно, подожди, ты тоже увидишь этот лакомый кусочек.
Он рывком поднял Маккенну на ноги и сильно толкнул его в спину.
— Женщины? — спросил старатель. — Здесь, в пустыне? Ты привёл с собой женщин?
— Вот ещё! Это не наши женщины. Я же сказал, что мы их подобрали по дороге сюда.
— Пелон, поторопись, или я отчалю один! — напомнил Манки.
— Идём, идём, — откликнулся тот. — Я — последний, Маккенна со мной. Беш, будешь показывать дорогу. Санчес, держись ко мне поближе.