— Ну, — ответил бандит, — хотя бы потому, что я ещё не снял пробу. Понятно? Ха-ха-ха!
— Безумно смешно, — согласился Маккенна. — Я так понимаю: вы захватили её только сегодня.
— Точно. Этим утром. Помешали позавтракать её семейке. То есть мы хотели присоединиться к трапезе. Ха-ха! Теперь придётся полакомиться на природе. Ну, разве не смешно, Маккенна?
— Да, — ответил старатель, — не смешно.
Пелон с подозрением уставился на него.
Но тут появился Манки. Он, не отрываясь, смотрел на белую девушку. В отсутствие мужчин женщины третировали её. Её рубашка была разорвана в клочья ударами колючих веток и едва прикрывала дразнящие округлости маленькой крепкой груди, на которую и уставился Манки. Глазки его масляно блестели.
Пелон громко рассмеялся:
— Полегче, Манки. Не забудь, что полагается и другим что-нибудь оставить.
Манки стал приближаться к напуганной девушке, пуская слюни из раззявленного рта. Маккенна не смог сдержаться.
— Ты ведь не позволишь ему сделать это? — сказал он Пелону по-английски.
Тот развёл руками:
— А что я могу? Разве я не обещал Манки, что отдам ему и свою долю? Неужели ты хочешь, чтобы я нарушил собственное слово? Да за кого ты меня принимаешь?..
Маккенна ничего не ответил. Он просто сжал кулаки и, сцепив их в один, этим молотом врезал Пелону по челюсти. Метис рухнул на колени. Прежде чем бандиты опомнились, Глен Маккенна молча рванулся к обезьяноподобному индейцу.
Манки
Манки был настолько увлечён девушкой, что не заметил Маккенну. Только радостная улыбка девушки насторожила его. Он быстро обернулся — как раз в тот момент, когда Маккенна занёс кулаки для удара. Реакция у индейца оказалась отличной. Он успел схватить Маккенну за запястья и отшвырнуть его. Старатель покатился по земле. Падение ошеломило его, и Манки воспользовался этим. Навалившись на белого, он уже нащупал на земле камень и занёс его над противником, намереваясь размозжить тому череп. Но внезапно занесённая рука остановилась: рванув из кобуры кольт, Пелон выстрелил. Вожак не целился, но камень вылетел из руки Манки, брызнув осколками. Индеец удивлённо взвыл и вскочил на ноги с жаждой мести. Впрочем, вид Пелона и остальных членов банды, сгрудившихся вокруг костра, быстро охладил его пыл: даже для такого громилы противников было чересчур много. Он замешкался, и это спасло ему жизнь. Пелон кивнул и убрал дымящийся револьвер. Беш опустил нож, Хачита — томагавк. Санчес и Лагуна Кахилл, не успевшие пошевелиться, обменялись красноречивыми взглядами. Манки вышел из боевой стойки.
— Подсчитав все «за» и «против», — произнёс Пелон задумчиво, — я пришёл к выводу: тебе крупно повезло сегодня. Если бы ты погубил нашего проводника, мне пришлось бы снова нажать курок. Хорошо, что он жив и невредим.
Тут он повернулся к белой девушке и бросил по-английски:
— Что с тобой? Неужели ты даже не поможешь подняться человеку, рисковавшему из-за тебя жизнью?
Девушка вспыхнула. Опершись на её руку, Глен встал и вымученно улыбнулся. Сметая с лица хвою и песок, он сказал ей:
— Не знаю, поверите ли вы мне. Но, так или иначе, мы попробуем справиться с этой бедой. Я всегда возражал против того, чтобы изысканные молодые леди носились по здешним равнинам в подобной компании.
Ему было приятно, что девушка откликнулась на эту неуклюжую остроту.
— Мне не понадобится много времени на сборы, — ответила она.
Лопес встал между ними.
— Я и сам люблю веселье, — обратился он к обоим. — Смотрите: ха-ха-ха!
Примерно так веселится, должно быть, взбесившийся койот. И тут же он ударил Маккенну в грудь стволом пистолета, задев ключицу. Боль была очень сильной. Маккенна понял, что кость либо треснула, либо сломана, но вида не подал. Стиснув зубы, он стерпел. Пелон кивнул:
— Да, ты мог бы стать отличным апачем… Не смей разговаривать с девушкой, понял? И смотри, чтобы она с тобой не разговаривала.
— Как угодно, — поклонился старатель и перевёл приказ для девушки на английский. Она вернулась к своей работе: стала рубить кусты, заготавливая ветки для костра. Значит, усвоила первое правило выживания в плену у апачей: молчаливое повиновение и готовность к работе в любое время. Он чуть-чуть наклонил голову в знак одобрения и был поражён, увидев ответную улыбку. «Необыкновенная женщина», — подумал он. Хотя, конечно, он в таких вещах не особо разбирался. Не то чтобы он был женоненавистником или робким малым, нет. Просто считал, что женщины и мужчины слишком по-разному устроены. Словно бы думают разными местами. До сей поры он, правда, женщин сторонился, и ему было не на ком проверить свои догадки.