Тут Маккенна перебил Малипаи, заявив, что всё это он знал уже от Пелона. На это старая дама отрезала, что, если её рассказ ему не интересен, пусть так и говорит.
— На кой чёрт, спрашивается, я тут трачу время на тебя? Разве я не сказала, что расскажу тебе то, что Пелон не стал бы?
Маккенне потребовалось пять минут мелкого вранья и кельтской лести, чтобы разгладить её встопорщенные перья, но наконец она прекратила браниться.
Этот скрытный старый койот, Энх, был не в состоянии найти кого-нибудь из соплеменников, кому он мог бы доверить тайну Сно-Та-Хэй. Дело было в том, собственно, что и он, и его племянница, Малипаи, были последними в роде из стариков, а из молодых соплеменников никто в каньоне не был, зная о нём только по рассказам. Некоторые говорили — и Малипаи верила этому, — что ни один из апачей не был в Сно-Та-Хэй с тех пор, как умер Нана. Согласно другой истории тайна каньона первоначально была доверена трём племенам: чирикауа Кочиса, мимбреньо Мангаса Колорадаса-старшего, так же как и старому Нана. Но было ли это так, Малипаи не могла судить. Всё, что она знала, — это что никто из апачей, кроме рода Нана, не навещал золота. Могло быть и вправду так, что чирикауа и мимбреньо изначально разделяли тайну каньона с Нана, но чего стоили теперь все эти размышления? Если другие два племени когда-то знали дорогу в Сно-Та-Хэй, они её утратили, как и люди Нана. Это дело мог бы разрешить лишь Йосен, только Бог. Старую Малипаи интересовало лишь то, что знала она сама.
А она знала, что Энх, не будучи в силах найти мужа, которому мог бы безопасно передать тайну, нарушил традицию апачей в момент старческого уныния и вверил местонахождение золота женщине! Да! Маккенна расслышал всё верно. Женщине!
— Мне не надо спрашивать человека с такими острыми голубыми глазами о том, — укорила она золотоискателя, — кто была эта женщина, так ведь? Конечно, нет. То была я сама, старая Малипаи.
Маккенна развёл руками и повёл широкими плечами с тем всезначащим жестом, который усвоил от мексиканцев и индейцев этой выжженной страны.
— Почему же нет? — спросил он её. — Где бы выбрал он лучшую олью, чтобы наполнить её столь ценной жидкостью?
Какой неприкрытой ни была лесть, Малипаи решила не обсуждать это.
— А потом, — сказала она, — случилось так, что вскоре после его исповеди о тайне старик исчез. Естественно, это вызвало толки среди соплеменников. Конечно, все они придерживались новых обычаев и не почитали древних легенд и законов, но это не означало, что их не привлекает золото. Эти современные индейцы, чёрт их возьми, на десять грядущих перевоплощений на земле были отравлены страстью белого человека к жёлтому металлу. Им продемонстрировали, какие блага можно добыть с его помощью — в виде виски, славной еды, быстрых коней, новых ружей и всего, что может пожелать мужчина, дабы облегчить свою жизнь и голову. И потому они стали думать о Сно-Та-Хэй больше как о месте, где их ожидает куча денег, чем о священном месте, которое они призваны защищать от белого человека и мексиканцев, поскольку оно свято и поскольку принадлежало апачам с начала времён.
Но тут, с исчезновением Энха, обнаружилась страшная вещь. Все люди различных родов, которые полагали, будто кто-то в их собственном племени также хранил тайну, принялись расспрашивать о своём собственном хранителе. И тогда-то они обнаружили, что один только Энх и ведал о тайне.
— Так что, поверь мне, — жестикулировала сморщенная карга, тыкая когтистым пальцем в Маккенну, — тут-то всерьёз и началось волнение, которое потом только возрастало. В самом деле, — продолжала она, — достаточно, чтобы распространиться по телеграфу апачей во всю ширь до самой Соноры и достичь зловредных ушей Пелона Лопеса. Пелон, конечно же, припылил галопом в Аризону, собирая по пути свою банду, в том числе подобрав и эту несчастную предательницу собственного народа, ссохшуюся изменницу, старую ящерицу, ну прямо «Чудовище Хилы», по имени Малипаи.
При этой информации голубые глаза Маккенны чуть-чуть раскрылись, а древняя скво вынула из пожелтевших остатков зубов чубук трубки. Поводив по губам языком, она со значением плюнула в костёр и, порывшись в складках юбки, достала кисет, в котором белый человек узнал былую «сумку с амулетами», ею пользовались, чтобы хранить «ходденгин», иначе — «священной силы порошок» апачей.