Именно в тот критический момент, когда они беспомощно стояли, не в силах купить услуги проводника из-за отсутствия сорока долларов за лошадь, теряя надежду отправиться в Сно-Та-Хэй пешком, в деревню пима прибыл Адамс со своими двенадцатью крепкими местными мустангами.
Тотчас же Брюйер, калифорниец, предводитель партии золотодобытчиков, предложил Адамсу 25 процентов всего найденного золота, если тот поставит экспедиции дюжину крепких лошадей. Поскольку бизнес с грузоперевозками рухнул основательно, Адамс достаточно быстро согласился на сделку. С Вислоухим в качестве проводника эти двадцать один белый человек и двенадцать лошадей выступили на поиски Сно-Та-Хэй, с тех пор белые люди прозвали его Каньоном-дель-Оро, или Золотым.
Тут Пелон прервал себя, приказав Малипаи сготовить поесть. Удостоверившись в том, что у старой карги на огне подогревается кусок холодной зажаренной ослятины и что вода для кофе уже закипает, он достал ещё одну из своих чёрных сигарроси возобновил рассказ.
Выступили они двадцатого августа. Впереди, в местности, которую им предстояло пересечь, жил один-единственный белый поселенец. Вислоухий, которого до самого последнего момента пришлось уговаривать и наконец пообещать две лошади вместо одной, а также ружьё, седло, патроны и два самородка на сто долларов — теперь сказал им, что расстояние до приметы, от которой они смогут увидеть Сно-Та-Хэй, было восемь дней перехода. От этой вехи до последнего лагеря перед каньоном лежит ещё четыре или пять дней пути.
Пелон выпустил вверх облако дыма и кивнул своему спутнику, чтобы тот понял, что восемь дней от деревни пима до обзорного места было ложью, которую мексиканец придумал, дабы обеспечить себе работу. Никакая партия белых, наполовину пешая, не могла бы прибыть к месту за четыре или пять дней до Сно-Та-Хэй так быстро. Но, как бы там ни было, он и Маккенна представляли истинную продолжительность пути.
Маккенне нечего было возразить.
Путешествие, рассказывал предводитель разбойников, продолжалось успешно до приметного обзорного пункта высоко в гористой седловине между двумя горами. Оттуда можно было увидеть пики Сахарная Голова, лос дос пилонсийос,что охраняли Сно-Та-Хэй. Но, когда Вислоухий повёл на другое утро Адамса и Брюйера, предводителей партии, вверх на седловину, отношения приобрели напряжённый характер. Указывая на сдвоенные пики, он сказал своим нанимателям, что каньон лежит за ними. Брюйер сердито ответил, что до Сахарной Головы может быть около двухсот миль. Вислоухий уточнил, что до неё «быть может, шесть дней пути, а может, десять». Однако они уже слишком далеко зашли в Апачерию, чтобы поворачивать назад. Мексиканец заманил их много дальше рубежа, с которого можно было вернуться. У них не было припасов, а у лошадей сил на обратный путь. Кроме того, хитрый Вислоухий теперь упомянул, будто золото в Сно-Та-Хэй сосредоточено в гравии ручья в слитках величиной с жёлудь и что в скалистой толще выше основных отложений лежат большие жирные куски золота с индюшиное яйцо и больше. Этого, разумеется, оказалось более чем достаточно: Брюйер и Адамс приказали продолжать путь. Золотая лихорадка в каждом из них теперь бушевала беспредельно.
Они потеряли счёт дням. Местность, сквозь которую мексиканец их вёл, была ужасной. Один за другим каньоны пересекали тропу. Каждый из белых людей совершенно потерял направление и время. Пытаясь воссоздать пройденный путь, даже Адамс начинал путаться. Пересекли ли они Белые горы в Аризоне? Перешли вброд только два ручья или больше, с тех пор, как покинули Рио-Хила? А второй из них — был ли то Сан-Франсиско-ривер в западных пустошах Нью-Мексико? Адамс не мог вспомнить. Он пытался припомнить это, как и все в партии, по одной и той же причине: каждый мечтал, отделавшись от своих товарищей, вернуться когда-нибудь назад в одиночку. Но никто не знал этих краёв, и ни один не мог вспомнить пути, по которому Вислоухий повёл их, начиная с тринадцатого дня.
Индейская версия легенды о сгинувшем Адамсе настаивала, что никакая группа белых людей, подобная партии Брюйера — Адамса, не могла бы пройти по этому глубокому каньону и безводным окрестностям быстрее, чем за двенадцать верховых переездов. Поэтому в индейской истории предполагалось, что примерно на двадцать третий или двадцать четвёртый день после выезда из деревни пима Адамс и его люди подошли к последнему ночному лагерю, прилежавшему к Сно-Та-Хэй.
Возбуждение их было теперь так велико, что они были как больные. Они не могли спать и выставляли сторожей присматривать за Вислоухим из опасений, что тот сбежит.
Путешествие следующего дня прочно врезалось в память каждого — хотели запомнить точные подробности подхода к Сно-Та-Хэй на тот случай, чтобы самостоятельно вернуться туда. Тотчас же, выйдя из лагеря, они стали круто подниматься вверх. Выше, выше и выше взбирались они. Миновали полосу растительности — нопаля, мескита и голубой куропатки. Они пересекли расселину из красного известняка. Они вышли к военному фургонному тракту, хранившему старые следы колёс. «Заметьте хорошо эту дорогу, — сказал им Вислоухий. — Она ведёт к солдатскому форту в краю “дурных земель”, мальпайс.В форте есть лавка, fienda.Там вы сможете купить себе всё, что нужно из припасов».
Белые люди полагали, что он имеет в виду форт Уингейт, и не спросили его, в какую сторону идти по дороге, думая, что знают это.
Весь тот день, до самой темноты, Вислоухий вёл их в каньон. Позднее говорили, будто он оттягивал время и делал обходы, пока не село солнце, чтоб они не запомнили, как добраться до этого последнего привала. Но в конце концов он всё же привёл их туда.
Он велел не зажигать огня. Уже три дня он «чует» присутствие апачей, сказал он им. Поскольку им не встретилось ни одного живого существа — краснокожего или белого, — ни одного следа лошади, ничего, кроме следов фургонов, размытых дождями, внезапное упоминание об ужасных краснокожих действовало отрезвляюще. Нервы были на взводе.
Но Вислоухий знал, как отвратить тайные страхи. С завтрашним солнцем, сказал он, они начнут путешествие внутрь Сно-Та-Хэй. Прежде чем сядет солнце, они увидят собственными глазами, возьмут в собственные руки древнее, святое, неисчислимое достояние Золотого Каньона.
Спите крепко, напутствовал он их. Вам предстоит увидеть то, чего ни одному белому не довелось ещё повидать. И остаться в живых.
26
Золото Вислоухого
— Остальное ты знаешь, — пожал плечами Пелон. — Как на следующее утро Вислоухий указал им, что они ночевали в развалинах древней индейской деревни, показал им старые оросительные канавки — асекийяс— и заметил, что у апачей это место зовётся Тыквенной Грядкой из-за нескольких спутанных лоз овощей, ещё растущих там. Как он провёл всю партию вверх по каньону через узкий ход, где во многих местах всадник мог касаться обоих стен, вытянув руки. Как спустя два часа нелёгкой езды люди выбрались на верхний уровень местности, которая явно представляла собой «дурные земли», мальпайс— клочья чёрной вулканической лавы вперемежку с островками леса. Как они все вслух выругались, зная, что золота не бывает в лавовых зонах, и потому нет его и здесь. Как вскоре достигли холма из наваленных друг на друга скал, который, как сообщал им Вислоухий, служил «почтой» для апачей, и чтоб они её запомнили, так же как запомнили, где находится тракт к форту и Тыквенная Грядка. Потом он предупредил их, что согласно определённому посланию из палочек, оставленных на складах «почты», он узнал, что большой отряд апачей побывал здесь три дня назад и должен вернуться. Как затем он велел им поглядеть на север, и, когда они это сделали, как изумлены были, увидев прямо перед собой громады лос дос пилонсийос— двух пиков Сахарной Головы, которые Вислоухий впервые показал им с Обзорной горы тринадцатью или одиннадцатью — ну, сколько б ни было, днями раньше. Как он объяснял им, что оба пика находятся за Каньоном-дель-Оро, и что они отмечают конец тропы, что до золота теперь всего несколько часов пути, золота, лежавшего на земле и под дёрном так плотно, что в одиночку человек из их группы способен нагрузить вьючную лошадь за одно утро!