Выбрать главу

— Тогда славно, пошли. Я рад показать тебе, что почитаю наши былые времена. А теперь — сьюдадо.Предоставь всё мне. Я знаю, как мне поступать.

— Насчёт этого, — изрёк Маккенна едко, — я совершенно уверен. Веди, хефе.

В лагере, когда они подошли к нему, всё выглядело спокойно. Вьючная лошадь была готова, и её седло уже несло на себе немногие бытовые принадлежности апачей, ожидая лишь последнего груза — золота. Пелон, казалось, намеревался отдать приказ к завершению операции и садиться на коней, когда его охватил внезапный порыв вдохновения.

— Погоди, — крикнул он старухе-скво, которая подвела лошадей к развалинам и к парусине. — У меня мысль: положим лишь половину золота на эту лошадь, которой всё равно не унести всё целиком. Потом давайте разделим вторую половину поровну между четырьмя партнёрами. Это придаст каждому стимул остаться вместе с остальными. Но если нам придётся бежать отдельными путями, бросив вьючную лошадь, у каждого останется приятная сумма как вознаграждение за все труды и опасности. Кто-нибудь против?

Никто не возражал. То было обдуманным, практичным предложением, достойным главаря банды. Золото было поделено.

— Теперь, — объявил Пелон, озирая маленькую кавалькаду, стоявшую наготове вдоль берега ручья, — у меня возникла ещё одна идея: пусть наш друг Маккенна достанет бумаги из своего блокнота и нарисует нам хорошую карту этого места — ту самую, что старый Энх нарисовал на песке для него у Яки-Спринг. Он — человек образованный, умудрённый в таких вещах учением. А мы — бедные, невежественные глупцы, повреситос, [34]без всяких преимуществ, данных образованием. Что станем мы делать, пытаясь найти путь обратно, в Сно-Та-Хэй? Что мы станем делать, чтобы выбраться из него даже сейчас? Разве я не прав? Разве лгу или пытаюсь обмануть?

Опять же, предложение было разумным. Ни один человек здравого ума, повидав Площадку Индюшиных Яиц поверх водопада, не удержался бы от возможности узнать, как найти дорогу назад в Сно-Та-Хэй, к Затерянным Копям Адамса. Без спора Маккенна достал бумагу и карандаш и нарисовал поспешно, но понятно карту Каньона-дель-Оро, включая Потайную Дверь, Тыквенную Грядку и военную фургонную дорогу на старый форт Уингейт. Когда он передал карту Пелону, тот, нахмурясь, вглядывался в неё целую минуту, прежде чем губы в шрамах задрались в волчьей улыбке.

— Это дело умелых рук, старина, — заметил он с чувством, — С таким проводником и слепой нашёл бы дорогу назад в Сно-Та-Хэй. Мил грасиас.

— Довольно, — огрызнулся Юный Мики. — Кончай всё, Пелон.

— Всё? — переспросил Маккенна, ощущая, как сжимается скальп на голове.

— Ах да, — с огорчением отмахнулся разбойник. — Видишь ли, я забыл сказать тебе, что заключил соглашение и с Юным Мики, мы договорились убить тебя и девушку.

Все увидели, как длинноствольный кольт пришёл в движение под серапе, и Маккенна затаил дыхание.

— Господи! Стой, Пелон! Нельзя же так! Только не девушку!

— Я бессилен, патрон. Изволь готовиться.

Он повёл головой, его чёрные глаза сверкнули на Юного Мики Тиббса, стоявшего позади и чуть в стороне от остальных.

— И ты тоже, мелкий сукин сын, — добавил он.

— Я тоже — что? — скривился узкогрудый кавалерийский скаут.

— Ты тоже готовься, — ответил Пелон. — Видишь ли, я не сказал тебе всех условий соглашения: застрелить тебя тоже.

Маккенна увидел, как Юный Мики готовится для ответного удара. Он попытался опередить его.

— Пелон! — взмолился он, надеясь даже в эту последнюю секунду предотвратить стрельбу, — пожалуйста, дай девушке уйти! Не дай ей погибнуть из-за того, что я ошибся в тебе! Это пундонёр,вопрос чести, Пелон. Я взываю во имя чести твоего отца-испанца!

Грубый сонорец, казалось, был тронут. Он повёл с сожалением головой, и боль от принятого решения исказила его изуродованный рот.

— Мне очень жаль, Маккенна, — признался он, — но мой отец-испанец простит, а тебе придётся умереть с неверным представлением обо мне. Нет у меня слабого места, амиго.Это было твоей ошибкой с самого начала. Мне жаль разбивать твоё мнение о Пелоне, но жизнь сурова, полна горестей и хрупка, как косточки цыплёнка. Прощай.

— Пелон, сын мой, не стреляй в них!

Все позабыли о старой Малипаи. Теперь увидели. Она стояла у вьючной лошади, направив карабин Маккенны дулом на своего сына-убийцу.

— Будь славным мальчиком, — сказала она. — Вынь револьвер из-под серапе, как тебе велит мать.

Пелон не сдвинулся с места.

— Мать, — сказал он, — ты застрелишь меня?

— Не знаю.

— А я тебя?

— Наверняка.

— В таком случае будь благоразумна. Убери ружьё Маккенны. И вот ещё что, мамасита,скажи этому тупому быку-мимбреньо, пусть перестанет сверлить меня глазами да жонглировать своим чёртовым топором. Ему самому ничего не грозит, как и тебе. Вы оба — апачи.

— Но белые, — воскликнула старая дама, — их убьют, а?

Тотчас же Пелон потерял терпение.

— Чёрт подери, мать, послушай! — завопил он. — Ведь я же защищаю твой народ! Закон гласит, что ни один мужчина или женщина чужой крови — ни белой, ни мексиканской, ни смешанной, — увидев Золотой Каньон, не должны остаться в живых. Ну, ведь это твоя собственная глупая индейская вера, не так ли? Какого же дьявола ты к ней не прислушиваешься, а?

Тут Хачита, стоявший рядом, вдруг выпучил глаза и со звоном опустил себе кулак на голову.

— Вот оно! Вот оно! — возопил он. — Ты сказал — и всё вернулось. Теперь я вспомнил, я вспомнил!..

Пританцовывая, он бросился к ошеломлённому Маккенне, обхватил его в счастливом объятии.

— Ну разве не чудесно, что я припомнил, дорогой белый друг? Всё случилось так, как ты мне обещал. Ах, как я рад. Спасибо тебе, спасибо!

Маккенна, мысленно возблагодарив ещё один повод для отсрочки, тем не менее почувствовал, что в горле у него пересохло.

— Ты хочешь сказать, — спросил он, вырываясь из ослабевших объятий гиганта, — что вспомнил, будто следует перебить всех чужаков, дабы сохранить тайну Сно-Та-Хэй?

— Да-да, добрый друг. Разве это не чудесно!

Бородатый золотоискатель не верил своим ушам.

Он заставил себя казаться спокойным, отчаянно надеясь как-то заронить искру разума в огромную голову индейца.

— Но юная белая девушка и я — пришельцы, Хачита, — произнёс он тихо — Ты, конечно, не станешь нас убивать?

— Да, всё очень нехорошо, но я это сделаю. Вот зачем мы — мой погибший друг и я — приехали на ранчерию старого Энха. Нас отправили оберегать сокровище, чтобы сохранить его для нашего народа.

— Но, Хачита, подумай! Мы ведь были твоими друзьями!

Мимбреньо словно не слышал его.

— Да, мы прибыли охранять сокровище от Пелона и всех прочих, — сказал он. — «Убей их всех, — велел мой дорогой друг. — Не дай ни одному из тех, в ком течёт хоть малая капля белой или мексиканской крови, уйти живым». О, как я счастлив, что припомнил всё! О, как я благодарен!

— Боже, ты, безмозглый ублюдок-апаче! — завопил Пелон, внезапно насторожившись. — Во мне самом течёт смешанная кровь. А как насчёт Юного Мики? В нём кровь белого, так же как и индейца!

— Да, да! Счастливого пути в Вечную Тьму, хефе!

Хачита повернулся со скоростью мысли, прежде чем Пелон смог осознать, что он намерен делать. Топор блеснул на солнце, перевернувшись полтора раза в дуге полёта, и на треть рукояти погрузился в широкую грудь Пелона Лопеса. Умирая, бандит, с серым как зола лицом, пошатнувшись, сделал шаг к Глену Маккенне.

— Видишь, старый друг? — выдохнул он. — В конце концов, ты оказался прав. У меня было слабое место, и Хачита нашёл его.

Когда он упал, Маккенне почудилось, будто ножевые шрамы на лице бандита задрались вверх в последней усмешке над жизнью. Но он так и остался в неведении. Всё, что он запомнил, был внезапный толчок сзади — Малипаи сбросила его, Маккенну, в ручей, едва Пелон упал. Это, да ещё удар о воду, и снова всплеск от тела Фрэнси Стэнтон, упавшей рядом в водоём под косой гравия, перед самыми развалинами хижины Адамса.

вернуться

34

Босяки, бедолаги (исп.).