Постепенно они поднялись на широкое плато, совершенно лишенное растительности и усыпанное халцедоном. Под ноги было больно смотреть; солнечные лучи, отражаясь от обломков халцедона, слепили глаза. Плато заканчивалось неприступными скалами, у подножия которых находился интересующий их исток реки.
- Честно говоря, я и сам не знаю, как мы сумеем спуститься вниз, сказал Харви. - Однако здесь наверняка должна быть какая-нибудь ложбина, которой мы могли бы воспользоваться.
Обсуждать детали в такую жару было невозможно. Обычно весь путь до полуденного привала и отдыха протекал в молчании. Хотя смешно было говорить об отдыхе в этом пекле. Навьюченные животные понуро брели с поникшими головами. Люди держали во рту камешки, чтобы глотать собирающуюся слюну, но солнце, казалось, не оставило в их телах ни капли влаги. Больше всех страдал Хили. Он жаловался на боль в затылке, и Стоун опасался солнечного удара.
Гигантские откосы безучастно взирали на их мучения. Недосягаемые вершины пиков Св. Франциска манили белизной снегов, обещая прохладу. Вода во флягах была отвратительной на вкус, горькой и теплой. Металлические предметы, касаясь кожи, обжигали ее до волдырей. Где-то впереди маячил каменный коридор между подточенными водой и обрушившимися глыбами известняка. В этом коридоре протекала Тонто. Крутой Холм неясно вырисовывался вдали. С каждым шагом запас выносливости людей истощался, и в головах у всех тревожно билась мысль о том, что с ними будет, если им не удастся спуститься к реке.
Харви, шедший первым, внезапно остановился. Стоун, упрямо шедший за ним след в след, чуть не налетел на него. Харви тревожно оглядывался вокруг. Пересохшие и потрескавшиеся губы Стоуна отказывались произнести хоть слово, но Харви, отвечая на немой вопрос, указал в направлении Крутого Холма. Хили и Лефти подошли ближе, радуясь передышке. Почти у самой вершины гигантской пирамиды они увидели столб дыма, вздымающийся к небу.
- Апачи, - произнес Харви.
Поодаль, к востоку, среди террас плоскогорья, показался дым еще от нескольких костров. Так разведчики индейцев давали знать о вторжении на их территорию чужаков. Стоуну с трудом удалось разжать губы и произнести несколько слов: при этом из трещин на губах начала сочиться кровь.
- Что нам теперь делать? - спросил он отрывисто. - Продолжать путь?
- Спускаться к реке, - ответил Харви. - Сами по себе сигнальные костры ничего не значат. Через час измученные путешественники добрались, наконец, до края плато и заглянули вниз. Неглубокий, но бурный поток сверкал среди изумрудной зелени тополей, вишен и сосен. Волшебная сила воды превратила долину в оазис жизни. Там в изобилии росли шалфей и гигантские кактусы, низкорослые кустарники и свечные деревья. Узкие выступы скал были покрыты зарослями юкки, кедров и платановыми рощами. Это казалось чудом - цветущий остров среди застывшей лавы.
Верхом на ослах отряд исследовал край плато, ища пологий склон, где можно было спуститься. Солнце уже клонилось к закату, когда они достигли дна ущелья. Усталые животные, почуяв близость воды, ускорили шаг. Укрытая в тени скал долина встретила путников прохладой. Утолив первую жажду, они быстро разбили лагерь на берегу реки.
- Как насчет того, чтобы разжечь огонь? - спросил Стоун.
- А почему нет? - отозвался Хили. - Здесь чертовски холодно, а кругом полно деревьев. Хорошо бы поесть горячего. Держу пари, в реке много форели, мы могли бы отлично поужинать.
- А индейцы?
- Они уже знают, что мы здесь, - сказал Харви. - Сегодня ночью мы их не увидим. Но я не удивлюсь, если утром они нанесут нам небольшой визит. Им интересно рассмотреть нас поближе. Кто мы такие, каким ветром нас сюда занесло, и сможем ли мы при необходимости драться. Им надо понять, можно ли нас напугать или обвести вокруг пальца. И, должен вам заметить, апачи прекрасно разбираются в людях. Перед ними нельзя выказывать страха. Индейцы могут нас не тронуть. Они хорошо знают границы своей резервации. Лучше, чем может показаться. Надо дать им понять, что у нас есть связи в правительстве, и если мы не вернемся, нас будут искать. Без особой нужды апачи не нападают. Мы должны по очереди дежурить этой ночью на случай, если им придет в голову увести наших ослов. Скоро мы узнаем, придется ли нам повернуть назад, или нам позволят продолжить путь.
- Мы не вернемся, не достигнув цели своей экспедиции, - сказал Стоун. - До тех пор, пока мы не нарушили границу резервации, мы в рамках своих прав. А я знаю, что место, куда мы направляемся, находится за ее пределами.
Харви внимательно посмотрел на упрямый подбородок Стоуна, на его сжатые челюсти и обернулся к Ларкину.
- Я тоже с этим согласен, - подтвердил Лефти.
- Да, я вижу, вы не из тех, кто останавливается на полпути, - медленно проговорил Харви и посмотрел на Хили, который зябко ежился от холода. - А что скажет компаньон? Готов ли и он идти до конца?
Стоуну показалось, что Харви вложил в свой вопрос некий скрытый смысл. Однако, что он имел в виду, понять было трудно.
- Я т-тоже пойду д-до конца, - сказал Хили, стуча зубами. - Какого ч-черта вы взяли, что я исп-пугался?
- Здесь немудрено испугаться, - задумчиво произнес Харви, - кругом столько опасностей. Я просто хотел убедиться, что вы не отступите.
- Конечно же, нет, - огрызнулся Хили, заворачиваясь в одеяло. Стоун заметил, что Харви не спускал глаз с Хили. Спустя некоторое время, Стоун отправился стреножить ослов. Ларкин догнал его.
- Интересно, с чего бы это Алмазный Дик привязался к Хили, как ты думаешь? - спросил он.
- Почему ты так думаешь?
- Не знаю, но мне что-то кажется, что они встречаются не в первый раз. Надо держать ухо востро.
Стоун не придал значения словам Хили. Вся обстановка вокруг располагала к подозрительности. В воздухе, казалось, была разлита угроза. Обступавшие долину скалы в темноте сливались с небом; об их очертаниях можно было догадываться лишь по тому, как они скрывали от глаз звезды, усыпавшие небосклон. В этих известняковых скалах были пещеры, где когда-то жили люди. Они сражались и умирали за эту землю.
Где-то неподалеку, вероятно в часе ходьбы отсюда, находилось сокровище Лаймана, сверкающая стена Мадре д'Оро, а вокруг лежали бренные останки тех, кто пришел сюда в надежде разбогатеть. Стоун помнил, как Лайман бормотал об этом в последние минуты жизни. Где-то в непроглядной темноте затаились апачи, следящие за каждым шагом пришельцев.
Дежурство решено было разбить на интервалы по два часа. Харви, как самый опытный, должен был дежурить последним. Если бы индейцы решились напасть, то вероятнее всего, выбрали бы для этого ранние предрассветные часы, когда сон наиболее крепок.
Очередь Стоуна была сразу перед Харви. Хили разбудил его. Было холодно и, чтобы не замерзнуть, Стоун безостановочно ходил по лагерю, куря одну трубку за другой, и прислушиваясь к ночным шорохам, сонному бормотанию реки и шелесту кустов. Однажды он заметил в темноте два зеленых огонька, как будто следящих за ним, но едва он прикоснулся к ружью, огоньки исчезли.
У Стоуна из головы не шла мысль Ларкина о том, что Харви и Хили знакомы, и его подозрения росли. Одно было ясно: если им предстоит встреча с индейцами, то без Харви им не обойтись. Если апачи велят Харви уйти из этих мест, он может подчиниться, но без него отряд не сможет вести переговоры с индейцами, и их экспедиция, скорее всего, будет обречена на провал. Было бы разумно предложить Харви долю в общем деле. Золота хватит на всех. Харви надо удержать во что бы то ни стало. Вряд ли он проболтается о золоте людям, которые не верят ему и насмехаются над ним.
Но что, если они с Хили сговорились? Стоун помнил предупреждение Лолы о том, что Хили и Кастро замышляют что-то против него. У него в руках была козырная карта. По сравнению с Мадре д'Оро, сухой прииск, дорогу до которого знал Лефти, был лишь каплей в море. Стоун знал, что секрет Мадре д'Оро раскрыть непросто. Если уж он курица, которая несет золотые яйца, то не стоит спешить это делать. Хили нельзя доверять. Стоун предпочитал иметь дело с Лефти, хоть тот и был признанным мошенником. Однако Хили не мог ничего предпринять, пока не узнает заветный секрет.