Намерен ли Хили избавиться от Стоуна и Ларкина, забрать все золото себе, а также поделиться с Харви и Кастро, если он с ними связан? Собирается ли он убить их на обратном пути? Вернувшись из пустыни, в их гибели легко можно будет обвинить индейцев. В Нью-Йорке людей убивают и из-за полсотни долларов. Здесь же речь идет о миллионах.
Лола обещала ему подробнее разузнать о планах Кастро. Но ее сведения не смогли бы пригодиться Стоуну, так как не дошли бы до него. Он отправил ей открытку из Глоба, указав конечной целью их маршрута Майами, и, в самых общих чертах, бассейн Тонто. Он сделал это не из симпатий к девушке, берегущей свою честь, но работающей в казино Мехикали, чтобы помогать близким. Он не собирался устанавливать с ней более близких отношений. Слишком страстная натура, горячая, своенравная, отзывчивая и на хорошее, и на плохое, - она была, скорее всего, не в его вкусе. Стоун никогда прежде не был влюблен и не горел желанием найти себе спутницу жизни. Женщины, которых он встречал на своем пути, меньше всего подходили для этой роли.
Мысли его опять вернулись к Хили и Харви. Что имел в виду "Пустынная Крыса", спрашивая Хили, готов ли он идти до конца? До какого конца? Если Хили связан с Харви, то ему следовало бы заключить союз с Лефти. Хотя, в настоящий момент их всех объединяет общая опасность - индейцы.
Легкий на помине, "Пустынная Крыса" словно вырос из темноты.
- Два часа, - сказал он. - Что-нибудь подозрительное было? Стоун рассказал ему о двух зеленых огоньках.
- Похоже на койота. А может быть, пума. Животные не волновались?
- Нет.
- Тогда, скорее всего, это был койот. И подходил он с подветренной стороны. Я подежурю до восхода, а потом сварю кофе. Вы, кажется, говорили, что собираетесь писать книгу о пещерах?
- Да, а что?
- Ничего. Просто я не вижу смысла носиться с этим хламом. Он нужен разве что апачам для их колдовских дел.
- Колдовство? - спросил Стоун.
Спать ему расхотелось. Замечание Харви насчет книги было больше, чем просто любопытство. Проводник дал Стоуну понять, что он не верит в их легенду. Но он решил пока не открывать истинной цели их путешествия.
- Вы имеете в виду шаманов? - продолжил он разговор.
- Да, они вытворяют такие чудеса, что я не верил своим глазам. Я, правда, наблюдал это со стороны, но их сородичи находились совсем рядом с шаманом, так что их нельзя было одурачить с помощью каких-либо трюков. Говорю вам, великий Мерлин перед ними младенец. Я видел, как они читали будущее по тому, как стелется трубочный дым над чашей с водой. Я был свидетелем того, как шаман втягивал в себя через трубочку из орлиного пера огромный кусок кактуса. Перо при этом раздувалось, а потом шаман выплевывал изо рта неповрежденный кусок. Я видел, как посаженное в землю зерно прямо на глазах выросло в колос. Это длилось целый день. На восходе солнца они посадили зерно в землю. К полудню на этом месте был уже зеленый росток, а к вечеру он заколосился. Колос рос только тогда, когда шаман пел; когда песня прерывалась, колос переставал расти. Я наблюдал, как краснокожие танцуют босиком на горящих углях и при этом хлещут друг друга горящими факелами из коры кедра.
- Все это трюки.
- Шаманы апачей могут устраивать грозу в темной комнате или в пещере. Внутри грохочет гром, сверкает молния, а снаружи - ясное небо, усыпанное звездами. А еще они умеют глотать восемнадцатидюймовые стрелы и общаться с гремучими змеями. Вы, наверное, слышали об этом. Забавная это штука, доложу я вам, но и очень опасная.
- Однажды я невольно стал свидетелем зрелища, которое запомнил надолго. Это было в Сан-Матео, в Нью-Мексико. Индейцы-пенитенте праздновали Страстную неделю. Это мексиканские индейцы, но они родственны здешним племенам. Как-то раз ночью, я, решив не делать привал, ехал на своем осле по горной тропе. Вдруг, я услышал звуки, которые, казалось, доносились отовсюду. Позже я узнал, что такие звуки индейцы извлекают, дуя в тростниковые трубы, но тогда мне показалось, что это рычит целая стая пум. В этот момент луна выглянула из-за туч, и я увидел их внизу. Если бы они раньше обнаружили меня, или хотя бы догадались, что я рядом, я думаю, они заживо поджарили бы меня на костре. Индейцы называют такие шествия паломничеством. Они шли обнаженные, перевязанные проволокой и веревками, набив в мокасины острую гальку, и бичевали друг друга. С собой они несли большие кресты. Одни из крестов я увидел на следующий день. На нем висел человек. Обнаженный индеец, прибитый гвоздями к кресту, чуть живой. Я хотел было прекратить его страдания, пустив ему пулю в лоб, но тут я вновь услышал вдали звуки тростниковых труб и поспешил убраться подальше от такого соседства. Во время таких веселеньких праздничков индейцы выбирают жертву из своих по жребию. Может ею стать и женщина, - их укладывают на ложе из колючих кактусов. Отъехав от креста, я задумался о том, что же могут индейцы сделать с белым, если они вытворяют такое со своими же сородичами?
Легкий ветерок прошелестел по долине, и Стоун невольно поежился от предутренней прохлады.
- Идите-ка лучше спать, - предложил Харви. - Нам понадобятся крепкие нервы, а я не знаю лучшего лекарства от беспокойства, чем крепкий сон и сытый желудок.
Глава седьмая. Подозрение
Стоун завернулся в одеяло и лег, но сон не шел к нему. Наконец, он задремал, но неожиданно проснулся от тихого шепота. Харви все еще дежурил. Но возле костра, завернутые в одеяла, тихо переговаривались Хили и Ларкин, явно стараясь не разбудить спящего Стоуна. Слов нельзя было разобрать, но в душе у Стоуна, подобно колдовскому колосу из рассказа Харви, росло подозрение. Почему Хили и Лефти тайком переговариваются в такой час? Что это они могут обсуждать с таким таинственным видом? Прав был мудрый Лайман; он знал, что золото делает с людьми. Оно рождает в душах алчность, подозрительность, ненависть и злобу; толкает даже на убийство.
Шепот то затихал, то слышался вновь. Неожиданно для себя Стоун заснул, а проснулся, когда на небе уже догорали последние звезды, в траве стрекотали цикады, а ноздри приятно щекотал доносящийся от костра запах кофе. Харви возился у костра. Двое других храпели. Лучи восходящего солнца окрашивали край каньона в кроваво-красный цвет. На фоне неба четко вырисовывалась одинокая фигура индейца верхом на пятнистом пони. Разведчик стоял неподвижно, словно вырезанный из камня, наблюдая сверху за лагерем. Стоун свистнул, привлекая внимание Харви.
- Индеец, - сказал он, - вверху, на скале.
- Ага, - отозвался Харви. - Я заметил его, лишь только он показался на горизонте. Пусть себе смотрит. Мой завтрак ему все равно не достанется. Это тоже часть игры. Они хотят запугать нас. Но я думаю, что где-то неподалеку находится та невидимая черта, за которую они нас не пустят. И пока мы не приблизимся к ней вплотную, они ничего серьезного не предпримут. Ваш друг Хили говорит, что он знает, где должен быть разбит постоянный лагерь. Если это по нашу сторону воображаемой границы, вам повезло. Если нет, то попытаемся пустить в ход дипломатию. Если и она не сработает, то лучше всего будет сменить место для лагеря. Я думаю, что в пределах каньона Каменных Людей будет вполне безопасно. Они никогда не трогали меня, когда я искал там алмазы или обследовал пещеры, о которых я вам рассказывал. Хотя я никогда не углублялся в каньон слишком далеко. Так далеко, как те люди.
- Какие люди?
- Да те двое, из-за которых каньон и получил свое название. Помните, я рассказывал вам об известковых потоках, вытекающих из скал и превращающих в камень все на своем пути? Говорят, что на другом конце каньона, неподалеку от тропы, которой горные козлы поднимаются на вершину плоскогорья, есть глубокий водоем, tenaya. По-испански это означает "раковина". Говорят, что на дне ее находятся те двое, окаменевшие от извести. Может, они сорвались со скалы. А может, их кто-то 1 убил и бросил туда. Вы скажете, плохой способ скрыть преступление? Что ж, я согласен, если только их не оставили там специально, в назидание непрошенным гостям. Как парочку убитых ворон на пшеничном поле. Но, как я уже сказал, индейцы меня пока не трогали. А может быть, мне просто везло?