Она не вздрогнула, только что-то сверкнуло у нее в глазах, словно отблеск огня в черном опале. Когда Кастро отпустил ее руку, девушка достала спрятанный на груди стилет с костяной рукояткой, положила его на стол и ушла, не проронив ни слова.
Кастро скрипуче засмеялся, и Стоун почувствовал жгучее желание дать ему пощечину. Он понимал, что даром это не пройдет - не столько для него, сколько для девушки - и, чтобы скрыть свои чувства, залпом осушил бокал.
- Она еще необъезженная кобылка, - обратился к ним Кастро, - но это не дает ей право портить мне бизнес.
Мескаль был обжигающим, хотя присущая этому напитку острота несколько притупилась в готовом пунше. Стоун почувствовал, как по телу разливается предательское тепло, увидел как порозовели щеки Лефти и заблестели сонные глаза Хили.
- Еще стаканчик! - крикнул Лефти.
Кастро засмеялся и поднялся с места, попыхивая сигарой.
- Я вас оставлю, друзья моего друга, - сказал он. - Желаю удачи!
Он последовал за Лолой, направившись в сторону площадки для танцев. Хили подошел к столу, за которым играли в "фараон", а Лефти, оглядевшись, направился туда, где шла игра в кости. Стоун увидел, как он присоединился к тройке игроков. Сам Стоун подошел к рулетке, где полсотни игроков испытывали свое счастье.
Стоун разделил свои шестьдесят долларов на пятидолларовые ставки, решив в случае выигрыша удваивать их. Четыре раза он безуспешно ставил на красное, а когда решил поставить на черное, красные номера выпали семь раз подряд. Судьба, как видно, решила посмеяться над ним. Он сделал последнюю ставку, небрежно бросив жетон на стол так, что он упал между четырьмя номерами. Стоун потянул руку, чтобы поправить его, но в этот момент шарик остановился на "зеро". Меньше четверти часа потребовалось незадачливому игроку, чтобы остаться без гроша. Стоун пожал плечами и отошел.
Никто не обратил внимания на его проигрыш. Неподалеку Лефти ставил на кон серебряные доллары, левой рукой делая ставки, а правой вытряхивая кости из стаканчика.
- Семь! - торжествующе выкрикнул Лефти, посмотрев на кости. Он убрал в карман выигранные монеты и продолжил игру.
- Теперь должно выпасть пять... Черт возьми! - он огорчился, увидев, что выпало два и один, и передал стаканчик соседу. Стоун незаметно отошел от стола, боясь спугнуть удачу Лефти. Хили играл в "фараон". Он сидел неподвижно, поверх карт наблюдая за своими партнерами. "Как ястреб, высматривающий добычу", - подумал о нем Стоун. По лицу Хили ничего нельзя было прочесть.
В игральном зале было слишком жарко, и Стоун вышел в патио. Танец только что закончился, и девушки уже высматривали себе новых партнеров. Несколько девушек работали официантками. Мексиканцы в красно-белых кушаках и таких же галстуках разносили напитки, бесшумно скользя между столиками.
Музыканты собрались у столика, чтобы отдохнуть и перекусить.
Стоун, прогуливаясь, поискал глазами Лолу, но не нашел. Высокий гибкий мужчина отделился от столика, за которым сидели музыканты, и с надменным видом направился к проходу между домами.
Его товарищи крикнули ему вдогонку что-то по-испански, но он лишь отмахнулся и, горделиво подбоченясь, скрылся в аллее. г
Какое-то время спустя Стоун увидел в дальнем конце аллеи два силуэта, стоящих поодаль друг от друга. Вдруг тот, что был повыше, быстрым движением схватил другого за руку и потащил за собой. Послышался слабый вскрик. Стоун колебался. У него не было ни малейшего желания встревать не в свое дело, но крик походил на зов о помощи. В нем слышались гнев и страх одновременно. Крик раздался снова, и Стоун, не раздумывая больше ни секунды, бросился на помощь. Он смутно припомнил рассказ Кастро о том, что Падилья, руководитель оркестра, увлечен Лолой, но она отвергает его домогательства. Стоуна это не касалось. Девушка на него смотрела с таким же презрением, что и на остальных, однако ему показалось, что ее показное равнодушие не более, чем маска, а сама девушка не принадлежит к этому обществу. Такие мысли лишь подогрели его рыцарские чувства, когда он бросился на выручку девушке, будучи уверенным в том, что это Лола.
Не успев добежать до них, Стоун увидел, что музыкант притянул к себе девушку и поцеловал ее в губы. В тот же миг он отпрянул, изрыгая проклятия. Она укусила его. Он отбросил ее к кирпичной стене и принялся избивать. Девушка отчаянно кричала от боли и страха.
Стоун перехватил занесенную руку, Падилья обернулся.
- Что такое? - воскликнул он. - Любовник-гринго?
Он размахнулся, но Стоун успел уклониться от удара. Позади послышался топот. Девушка скрылась. Мексиканец нанес удар, но тут же кулак Стоуна обрушился на него, и Падилья рухнул, как подкошенный.
Глава пятая. Лола
Стоун заметил, что вокруг собралось много людей. Одни пытались увести его из аллеи, другие помогали подняться мексиканцу.
Музыкант вырывался из рук, выкрикивая проклятия. Выйдя из тени аллеи, все столпились на освещенной площадке для танцев, возбужденно переговариваясь. То тут, то там слышались слова:
"Падилья" и "Эль Торо". До Стоуна доносились обрывки фраз:
- Что это было?
- Драка.
- Он уложил "Эль Торо"!
-Драка! Драка!
Внезапно, Падилья одним прыжком преодолел разделяющее их расстояние и влепил Стоуну пощечину.
- Чертов гринго! - прорычал он. Его глаза сверкали, кровь вытекала из разбитой губы. - Видит Бог, я научу тебя держаться подальше от моей девушки! Даю тебе возможность убраться отсюда. Если ты не сделаешь этого, я убью тебя. Голыми руками.
Тут мексиканца вновь схватили за руки и он остановился, обводя толпу высокомерным взглядом. Горячая волна гнева накатила на Стоуна, на мгновение ослепив его. Когда способность рассуждать вернулась к нему, он понял, что у него нет выбора. Удар был точно рассчитан. В присутствии сотни мужчин и двадцати женщин Падилья нанес ему оскорбление, предложив убежать, как последнему трусу.
- Оставь девушку в покое, мерзавец! - ответил он спокойно. Толпа людей, подавшись вперед, мгновенно затихла, прислушиваясь к его словам. Ты уже получил свое за то, что приставал к ней. Теперь же я готов рассчитаться за себя.
Зрители шумно приветствовали ответ Стоуна. Кастро нигде не было видно. Вперед вышел гигант, которого Стоун принял за нефтедобытчика.
- Отлично сказано, парень, - удовлетворенно кивнул он.
- Намни бока этой твари! Если Кастро попытается вмешаться, мы его отговорим. Я буду судьей, или, если хочешь, твоим секундантом, хотя я в этом мало что смыслю. Джим, эй, Джим!
Второй здоровяк, под стать первому, выбрался из толпы. За его спиной Стоун увидел Лефти и бледного как смерть Хили.
- Мой брат будет хронометрировать, - сказал первый гигант. - Меня зовут Нед Гримм. Набросайте немного песка на площадку, ребята. И отберите нож у этой скотины. Наверняка, он его где-то прячет.
Толпа разделилась на две части. Многие протестовали против того, чтобы и судьей, и хронометристом были американцы. Нед Гримм согласился на компромисс.
Хили и Лефти подошли к Стоуну одновременно.
- О, Господи! - проговорил Хили. Шум толпы заглушал его голос. - Надо уносить отсюда ноги. Ты не должен был связываться с таким человеком. Падилья был тореадором в Мехико, а потом участвовал в кулачных боях. Он силен, как бык. Потому-то его и прозвали "Эль Торо". Даже если ты выиграешь бой, толпа нас растерзает. Я только что видел Кастро. Он не хочет вмешиваться.
Стоун безразлично отмахнулся. Слова Хили с трудом доходили до него. Он только понял, что Хили предлагает ему отказаться от поединка, выставив себя трусом, ради того, чтобы достигнуть конечной цели. Хили пытался уберечь курицу, которая должна была снести золотое яйцо.
На танцевальной площадке соорудили ринг. Несколько человек сдерживали толпу. Девушки забрались на столики, чтобы лучше видеть. Все жаждали зрелища, чем более жестокого, тем лучше. На ринг вытолкнули перепуганного китайца. Он должен был ударять в огромный гонг, позаимствованный на кухне. Китаец остановился около хронометриста, что-то возбужденно бормоча себе под нос. Его узкие глаза блестели. По углам ринга поставили два стула. Около каждого находилось ведро с водой и полотенце. В "Каса Гранде" такие бои были не в новинку. Неоднократно в них участвовал и Падилья. Он был известным задирой в этих местах, что не мешало ему проникновенно играть на гитаре. Пожалуй, только латино-американцы способны совмещать в себе музыканта и матадора. Падилья наслаждался такой жизнью.