Нет, можно, конечно, в случае чего попросить защиту и покровительство у отца, но тут уж лучше я сразу голову в петлю суну. Дешевле выйдет.
По всему выходит, что надо соглашаться, овчинка стоит выделки. Хотя, разумеется, кое-какие шаги, обеспечивающие мою безопасность, предпринять надо будет обязательно.
— Ласло, есть вопрос. — Я отхлебнул пива. — И если ты сочтешь, что я хочу знать слишком много, еще не дав согласия на сделку, просто скажи мне об этом.
— Слушаю, — ответил мадьяр.
— Россия большая, потому формулировка «недалеко от Москвы» достаточно размыта. Я в данный момент не могу надолго отлучаться из столицы, потому хотелось бы знать — куда именно мы отправимся, если ударим по рукам?
— На самом деле не слишком далеко, — улыбнулся мадьяр. — Не беспокойся. Знаешь, где находится озеро Сенеж?
— Сенеж? — уточнил я. — Слышал про такое. Это, вроде, по Ленинградке ехать надо? В смысле, по Ленинградскому шоссе.
— Именно, — кивнул Ласло. — Вот в его окрестностях нам и предстоит отыскать то, что спрятал мой дядя. Если, конечно, ты согласишься это сделать.
Недалеко. Ну относительно, разумеется, особенно если учесть, что ехать придется по вечно стоящей в «пробках» Ленинградке. Но могло быть и хуже. Тверь, Бологое, далее везде. Прекрасные города, дивные места, но под категорию «туда-обратно» они подходят куда более условно.
И только одно мне не давало прямо сейчас ударить по рукам с мадьяром. Нет-нет, не то, что я его толком не знал, поручительство Абрагима дорогого стоит. Я хоть и вижу аджина второй раз в жизни, уже отлично понял, что свою репутацию он бережет, как восточная девушка невинность. Случись что со мной, его доброму имени будет нанесен большой урон, так как шила в мешке не утаишь. Все заинтересованные лица очень быстро узнают, кто приложил к этому волосатую лапищу.
Речь о другом. Почему два моих коллеги отказались от этого дела? Потому что не захотели ехать в Россию? По причине мизантропии и человеконенавистничества? Или на то были другие, более веские поводы, о которых я не догадываюсь, по причине собственной необразованности в делах мистических и тайных?
И самое обидное, что и посоветоваться-то не с кем. Все, кто что-то могут знать, играют в свои игры и мигом сделают меня разменной монетой в торге с тем же Ласло. И снова я стану таскать каштаны из огня для кого-то другого. Кого угодно, только не для себя.
А мадьяр молчит и улыбается. Прямо Джоконда, а не человек.
— Понимаю твои сомнения, — сообщил он мне, заставив на секунду подумать, что последняя мысль была произнесена вслух. — Ты меня не знаешь, и, разумеется, мне не веришь.
— Я за него ручаюсь, — ухнул, как филин, Абрагим. — Моего слова тебе хватит, Хранитель?
— Более чем, — отозвался я.
— Нет, мы сделаем по-другому. — Ласло сунул руку за спину, и секундой позже я увидел у него в руке нож. Небольшой, с узким, чуть изогнутым лезвием и с белой костяной рукоятью. — Пусть все будет честно.
Мадьяр не поморщившись полоснул себя по руке, на стол закапала кровь.
— Ух! — чуть зажмурил глаза я. — Да ты резкий парень. Так-то уж не стоило.
— Стоило, — заверил меня он. — Мне надо, чтобы ты не удар в спину ждал, а делал то, что умеешь лучше других. Просто потому, что кроме тебя, мне никто не поможет.
Он провел ладонью над скопившейся на пластиковой поверхности стола кровью, и та вдруг вспыхнула светлым, почти белым пламенем.
— Я, Ласло, из рода Балинтов, клянусь в том, что не умышляю какого-либо зла против Валерия, Хранителя кладов, и обязуюсь сдержать все обещания, ему данные. Клянусь и в том, что стану помогать ему по мере своих сил, а также оберегать его до той поры, когда наш договор потеряет силу.
Когда он закончил говорить, кровь полыхнула так ярко, что я даже глаза зажмурил, а когда их открыл, ни огня, ни даже какого-либо пятна на столе не было.
— Проезд и пропитание за твой счет, — усмехнулся я, протягивая ему руку. — Но тут можешь себе ладонь не резать, на слово поверю. Договор, Ласло из рода Балинтов. Попробуем найти семейные ценности, уговорил.
Что интересно, на ладони у него и следа от пореза не осталось. Регенерация, однако.
Или мне только что отвели глаза?
На самом деле, грустно это все. Допекли меня любители закулисных игр, которые вокруг вьются, я скоро себе самому доверять перестану.