— Потому что они давно подохли, а вы их читаете.
В отличие от грузчика, менты изо всех сил старались отучить любителей литературы собираться на Староконном. Несмотря на их регулярные старания переть против самого читающего народа на планете, Ваня пополнял свою библиотеку и спасался от облавы в собачьих рядах, трепетно пряча на груди томики Пушкина, Есенина, Маяковского и других классиков. После завершения облавы он шел с Молдаванки на свою Пушкинскую мимо крохотного дворика, где уже вторые сутки никак не могла скончаться свадьба, распевавшая с утра пораньше хорошо поддатыми голосами очередную песню неизвестного автора, чьи книги тоталитарный режим не издавал вместе с некоторыми произведениями самых выдающихся отечественных классиков.
Ванечка не обращал особого внимания на этот явный фольклор, его влекла подлинная литература, в отличие от какой-то «Одесской свадьбы» с ее припевом:
Моршанский ускорял шаг, искренне радуясь, что этих плохо поставленных голосов не слышит его мама. И правильно, у мадам Моршанской мог бы приключиться нервный срыв, нехай виолончелистка была даже ближе до народа, чем те декабристы, но поговорка «На бес-птичье и жопа соловей» ее мало бы в чем убедила.
В отличие от очень многих людей, Ванечка Моршанский всего однажды совершил ошибку, несмотря на то, что прочитал много классической литературы, не говоря уже за сказки самых разных народов мира, вплоть до населения острова Ланка. Так, если народная мудрость, кроме пользы, ничего дать не может, то пристрастие к классике иногда имеет шанс вылезти боком, даже если это не стихи Бродского или «Архипелаг ГУЛАГ».
Классная руководительница прекрасно знала: отличнику Моршанскому медведь наступил на ухо еще в утробе матери, но тем не менее она привлекла ученика к концерту художественной самодеятельности. Потому что Ванечка — уже большой мальчик, ему скоро поступать в университет, а через две недели их класс скопом поведут записываться в комсомол. Какой же из Вани выйдет студент, если он не комсомолец, нехай будет при этом отвечать на вопросы экзаменационной комиссии еще лучше, чем это делал в свое время его выдающийся папа? Зато когда Ваня выступит в самодеятельности, а райком комсомола, кроме зачем Ленин написал свою работу «Лев Толстой как зеркало русской революции», спросит, чем еще занимается ученик Моршанский, он честно ответит — участвую в художественной самодеятельности. Что, несомненно, зачтется в его пользу, как это было в прошлом году со второгодником Али-Заде, спутавшим Карла Маркса с Кларой Цеткин.
Дисциплинированный Ванечка подготовил целую литературную программу из стихов, давным-давно выученных наизусть. Учительница сама дала ему добро на чтение Есенина с Пушкиным, но во время генеральной репетиции она почему-то стала так пучить глаза на сцену, словно Ваня зачитывал не этих, согласованных заранее авторов, а каких-то антисоветских паразитов вроде Бродского или Соколова.
Такие вот были учителя периода проклятого застоя, когда говорили одно, думали другое, а делали почти то же, что сегодня. Ваня ей Есенина декламирует: «Мне сегодня хочется очень из окошка луну обосцать» — а училка исполняет вид, с понтом школьнику не хочется всего лишь словами поэта на луну, а уже делается прямо на ее голову. Так у Вани слух далеко не как у того на одно ухо Бетховена, а у училки перекосило рот до такой степени, что слова из него плохо и тихо вылетали наружу. Потому Ваня не без удовольствия продекламировал другие стихи Есенина о природе:
Так почему-то за это творчество стал отвечать не автор, а исключительно Ваня Моршанский. Учителка с растрепанными чувствами и прической заволокла его всего лишь в кабинет директора, хотя чуть было не решилась накатать за Ванины способности самой Галине Борисовне.
Директор молча и торжественно выслушивал монолог учительницы за Ванины способности, тараща от ужаса глаза на портрет Ленина и барабаня пальцами по статье товарища Щербицкого о задачах коммунистического воспитания в яслях со школами.
После того как классный руководитель выдохся оценивать Ванины увлечения классикой, директор отпустил ее из кабинета и принялся самолично воспитывать ученика Моршанского, поставившего под смертельную угрозу свое участие в рядах комсомола вместе с воспитательным процессом во всем районе.