После такого заявления Генеральному секретарю ЦК предстоял огромный объем работы, а потому Верховный Жрец, тяжко вздыхая, взял на себя одну из его обязанностей. Ту самую, которую до Ы-Гаго выполнял нынешний Председатель Верховного Совета.
Глава тринадцатая
Григорий Григорьевич Орлов молча сидел в шикарном офисе в самом центре столицы России, прекрасно понимая: московская недвижимость всегда в цене.
Гордый потомок знаменитого дворянина являлся генеральным директором совместной российско-американской фирмы «Парацельс» и постоянно доказывал свое благородное происхождение не столько документами, усыпанными разнокалиберными печатями, как теми суммами, которыми его предприятие рассчитывалось за рекламу с газетами и телевидением.
Средства массовой информации ежедневно сжирали куца больше средств, чем стоила единоразовая покупка пакета дворянских документов, однако Григорий Орлов продолжал швырять громадные деньги, лишь бы принести россиянам как можно больше пользы.
Несмотря на то, что орловской фирме было всего три месяца от роду, она уверенно завоевывала свой кусок места под солнцем. Григорий Григорьевич был умелым организатором и обладал куда большими способностями, чем менты, разыскивающие за границей его родины скоропостижно скончавшегося Розенберга. После того, как Барон воспользовался услугами известного визажиста, ни одна натасканная на запах фальшивых документов ментовская собака не смогла бы унюхать в нем этого самого брюнетистого Розенберга с карими глазами и благородной проседью.
Как и положено истинному российскому дворянину, Григорий Григорьевич был голубоглазым блондином с резко очерченными скулами; в отличие от космополита Розенберга, он считал западло быть гражданином еще какой-то страны и таскать за щеками специальные прокладки, сильно раздувающие морду и помогающие говорить с иностранной дикцией.
Барон вовсе не мечтал заделаться потомком известного дворянского рода. По причине врожденной скромности ему бы хватило стать безродным директором малозаметной фирмы типа «Рога и копыта». Однако отец Михаил, как и положено священнослужителю, обладал особым даром убеждения. В конце концов Барону пришлось согласиться стать дворянином, потому как для любого раба Божьего нет ничего дороже свободы. К тому же отставной подполковник вовсе не требовал от Моршанского честно работать, а просил продолжать любимое занятие, сулящее такие барыши, что все эти автосалоны и трудоустройства в Бразилии могли бы показаться старорежимным пятаком в кепке нищего.
Прежде, чем активно развернуться на российском рынке, Григорий Орлов заручился поддержкой крыши, которая страдала за народ не хуже остальных. Барон не сильно распространялся, чего он будет вытворять; тем более крыше было по барабану, станет «Парацельс» пользовать болящих лекарствами или еще более надежно травить их другой химией, лишь бы монета капала регулярно, а пациенты не сильно гавкали перед тем, как окочуриться или покрыться коростой. Хоть панадолом лечи, хоть кипятком поливай, лишь бы лечение не завершилось шмоном без шухера.
За такие болезненные и мокрые дела не могло быть и речи. Несмотря на бурную деятельность, Барон рассматривал своим главным пациентом исключительно заграничную фирму «Гиппократ», уверенно развернувшуюся на медицинском поприще.
Тщательно изучив материалы за деятельность фирмы, Барон сильно удивился. Он слегка знал, на что способны руководитель международного благотворительного центра имени патера Брауна по кличке Боцман, а также учредители «Гиппократа» Капон и Моргунов. Если бы они продолжали дурить людей под видом медицинской помощи, так все бы было просто и ясно. Однако вся сложность заключалась в том, что эти аферисты стали лечить людей по натуре, врубившись — сегодня нет более выгодного и надежного бизнеса, чем медицина. Вот почему задача, стоящая перед Бароном, несказанно усложнилась.
Григорий Орлов вздохнул, ткнул в кнопку селектора и приказал секретарше:
— Через десять минут менеджеру и начальнику центра общественных связей явиться в конференц-зал.
Барон предложил бородачу, чтобы роль секретарши исполняла Вероника, однако подполковник Игорь заметил: это называется использованием служебного положения в личных целях. К тому же Вероника слишком ценный для «Парацельса» кадр, который способен на гораздо большее.
Моршанский понимал, зачем бородачу, являющемуся всего лишь начальником службы безопасности «Парацельса», понадобился свой человек в кресле секретарши, и не стал спорить. Тем более Вероника получила ответственное задание, а секретарша без второго слова разделась по первому требованию директора фирмы, доказывая, насколько она серьезно относится до трудовой дисциплины.